– Не обязательно. Вообще порох из патрона – вещь загадочная, отсутствие ожогов еще ни о чем не говорит. Запах сигары – вот это куда важнее. Впрочем, признаюсь, несмотря на всю ценность вашего замечания, окончательно прояснил картину лишь визит в дом.

– Помню, как вас поразила внешность этого индуса, слуги, – заметил я, видя, как на губах моего друга заиграла самодовольная усмешка.

– Нет, Уотсон. Я прежде всего обратил внимание на разбитое окно, через которое он вошел в дом.

– Но ведь, по словам мисс Мюррей, капитан Лейшер специально выбил стекло, чтобы все могли войти в запертую комнату.

– Вот тут-то и сказался чисто женский подход, дорогой Уотсон. Она выпустила из своего повествования очень важные детали, заметные, впрочем, только натренированному взгляду, так что не стоит упрекать бедняжку. Если помните, она говорила, что капитан Лейшер обежал дом, заглянул через окно, потом взял камень с клумбы, выбил им стекло и вошел.

– Да, совершенно верно.

– Меня поразило, что слуга-индус прошел через разбитое дальнее окно, тогда как ближнее к входной двери оставалось целым. Мы бросились к дому, я мельком заметил ямку в горке из камней под первым окном, это остался след от взятого Лейшером камня. Так почему, спрашивается, ему понадобилось бежать к дальнему окну и разбивать стекло именно в нем? По одной только причине – это стекло могло стать уликой. Вот на что я намекал, рассказывая Макдональду об устрицах и вилке соседа по столу. Ну и наконец, я убедился в полной правильности своей версии, понюхав содержимое сигарной коробки Уорбертона. Там лежали голландские сигары, а они, как известно, обладают самым слабым запахом.

– Так, теперь мне все окончательно ясно, кроме одного. По-моему, вы рисковали, объявив на весь дом о своих планах сложить осколки разбитого стекла. Могли потерять тем самым свою главную улику.

Холмс потянулся к персидской табакерке и начал набивать трубку пахучим черным табаком.

– Уотсон, дорогой, мне ни за что на свете не удалось бы сложить осколки таким образом, чтобы там просматривались отверстия от пуль. Они ведь совсем крохотные. Нет, то был самый настоящий блеф, мой дорогой друг. Стоило кому-либо из обитателей дома попытаться уничтожить эти осколки, и мы сразу поняли бы: это и есть убийца полковника Уорбертона. Я соорудил для него ловушку. Ну а остальное вам известно. Он пришел вооруженный кочергой, открывая дверь, воспользовался дубликатом ключа, который мы позже нашли в кармане его плаща. Думаю, мне нечего больше добавить.

– А каков же мотив, Холмс? – спросил я.

– Ну, тут тоже не надо далеко ходить, Уотсон. Ведь мы уже знаем, что до женитьбы полковника Уорбертона Лейшер был его единственным родственником, а потому и самым вероятным наследником. По утверждениям мисс Мюррей, ее подруга, миссис Уорбертон, не одобряла экстравагантного образа жизни молодого человека. Очевидно, капитан Джек опасался влияния миссис Уорбертон на мужа, считал, что она представляет для него реальную опасность. А потому решил убить двух зайцев сразу. В ту ночь молодой человек открыто явился в дом, поговорил с мисс Мюррей и майором Эрншо, отказался играть с ними в карты и пошел в столовую якобы выпить портера. На самом же деле Лейшер прошел через столовую, вылез через окно в сад, подкрался к высоким окнам антикварной комнаты и выстрелил в полковника Уорбертона и его супругу через стекло.

Ему понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы пробраться обратно в дом тем же путем, схватить с буфета в столовой графин с вином и выбежать в холл. Очень точно рассчитав время, он оказался там буквально через секунду или две после мисс Мюррей и Эрншо. Ну и затем, чтобы подтвердить версию внезапного безумия полковника Уорбертона, Лейшеру оставалось лишь разбить камнем стекло и уничтожить тем самым отверстия от пуль.