«Пробуждение, N 15, Детройт, С. 224.

П. К. Козлов (географ, путешественник):

Я не только хорошо познакомился, но и сдружился с П. А. Кропоткиным, ведя с ним непериодическую, живую переписку. И, наконец, осенью 14910 года я встретился с Кропоткиным в Лондоне и был его ежедневным гостем на протяжении целой недели… С благоговением смотрел я на его оригинальную фигуру… в Кропоткине сочетались черты русского человека, талантливого географа и живого декабриста».

А РГО, ф. 18, оп. 1, ед. хр. 313.

А. П. Кропоткина:

«Это было в Дмитрове вечером 23 ноября 1920 г. Отец мой позвал меня и мою мать, чтобы мы выслушали то, что он написал. Он был сильно взволнован и голос его дрожал… его глубокая и активная любовь ко всему человечеству сделала крайне мучительным для него переживание чужих страданий, которых он не был в силах ни облегчить, ни предупредить. Неизбежность развития революции, шедшей с первых же шагов по ложному пути и ведущему лишь к поражению и к реакции, была для его трезвого ума трагическим испытанием».

Б. Л. Личков (геолог):

«Удивительно интересный и тонкий наблюдатель был все же Петр Алексеевич Кропоткин».

Переписка В. И. Вернадского и Б. Л. Личкова. М., 1980, т. 2, С. 47.

И. И. Майский:

«Это была, конечно, самая популярная фигура среди лондонской политической эмиграции»…

Путешествие в прошлое. М., 1960, С. 126.

Энрико Малатеста (публицист, анархист!:

«Кропоткин был одновременно и ученым, и социалистом-реформатором. Им владели две страсти: желание знать и желание работать для блага человечества. Ум систематически хотел все объяснить, исходя из одного принципа, все свести к единству.

… Однако мне кажется, что ему чего-то недоставало, чтобы быть настоящим человеком науки: способность забывать свои желания и предрассудки, чтобы с беспристрастной объективностью изучать факты. Он казался мне скорее тем, что я охотно назвал бы поэтом науки…Он угадывал истину силой гениальной интуиции. Кропоткин был слишком страстен, чтобы быть точным наблюдателем… Кропоткин связывает склонность человека к справедливости с симметрическим устройством полушарий мозга. У материалистов механистическое понимание Вселенной. Воли нет. Все опрочиненно, необходимо. Но тогда идеи свободы и справедливости не имеют значения.

Анархизм и коммунизм Кропоткина: прежде чем быть вопросом мысли, были результатом его чувствительности. В нем сначала говорило сердце, а потом являлось рассуждение для оправдания и обоснования влечений сердца.

Основной сущностью его характера были любовь к людям, сострадание к бедным и угнетенным… Приписывая народу, массе все добродетели и способности, упрощал дело. Не видел препятствий в виде невежества, отсталости… Видел вещи такими, какими он желал бы, чтобы они были и какими, как мы все надеемся, они когда-нибудь будут…

Кропоткин понимал Природу как некое провидение, благодаря которому повсюду должна царить гармония, в том числе и в человеческих обществах».

«Пробуждение», N 5, Детрост, 1931, С. 69-73.

Еще замечательное - отношение ко всем инакомыслящим. Подчеркивает то, что соединяет этих людей…

В его письмах есть еще кое-что более глубокое. Читая их, мы чувствуем, что здесь перед нами совесть человечества. Я называю этим словом тот предел человеческого сознания, с высоты которого это последнее неопровержимо, отчетливо и бескорыстно отсортировывает добро от зла, справедливость от несправедливости, истину от лжи, красоту от безобразия… Вот эту настоящую, неподдельную совесть человечества и умел так четко, красиво и оригинально выявить П. А. Кропоткин в каждом своем произведении, будь это большая книга или же маленькое частное письмо…

«Пробуждение», Детроит.