|
Это количество персонажей и переплетение действующих лиц, их человеческая правдивость произвели на меня неизгладимое впечатление. Ощущение невыдуманности истории было настолько сильно, что мне снова пришлось посмотреть обложку Вашей книги, чтобы увидеть слово «роман». Теперь я понимаю, почему Ваша книга стала бестселлером и по ней был снят сериал. Я, будучи сам не в состоянии написать что-нибудь, кроме коротких романов с небольшим количеством действующих лиц, был просто поражен этой гигантской историей, которая захватывает зрителя настолько, что он не может отложить ее ни на один вечер, пока не прочтет до конца.
Поздравляю Вас, мой дорогой собрат по перу и почти однофамилец! Хочу еще сказать, что, когда читал Вашу книгу, я зрительно представлял Вас сидящим в кресле Терезы, тихо и спокойно, с внимательным взглядом, ничего не оставляющим незамеченным, словом, таким же, как Ваши герои. Крепко обнимаю Вас, Жорж Сименон.
01.09.1980 Клаус Мэнарт Шемберг, г. Фройденштадт ФРГ
Дорогой Юлиан Семенович, Я очень рад, что Вы приедете на следующие выходные… Верхняя квартира в Вашем распоряжении, на сколько хотите. Привезите с собой печатную машинку! Но прежде всего Вашу Ольгу и, что меня особенно обрадует, Вашу маму! Места достаточно. Во время телефонного разговора с Вашей мамой у меня сложилось впечатление, что ей во время Вашего отсутствия было немного одиноко, поэтому Вы не должны ее снова оставлять одну, а взять ее с собой в Шварцвальд. Наилучшим участком дороги к нам является, из моего опыта: из Карлсруэ по автомагистрали Штутгарт — Мюнхен, из Пфорцхейм на запад и через Кальмбах, Безенфельд до Фройденштадт. До скорого свидания, надеюсь увидеться с Вашими двумя дамами. …Насчет Польши вы правы: никакого восстания, но зато еще больше проблем. Кандидат в канцлеры от «союза» Франц Йозеф Штраус, в дебатах в бундестаге в четверг цитировал слова Бисмарка: «была ли внешняя политика правильной или нет — обычно это выявляется только через 50 лет». Это может быть также справедливо по отношению поездки канцлера в Москву. Что бы у нас ни думали о политике и намерениях советского руководства, сохранение мира является для русских самым важным. Как раз потому, что Федеративная Республика твердо стоит в западном союзе, мы, западные немцы, можем позволить себе ясно сказать русским, что мы их ценим и что мы с ними, хоть и с разными системами и ценностями, хотим жить в мире и дружбе. Об отсутствии немецких спортсменов на Олимпийских играх меня ни разу не спрашивали. Когда же спрашивал я, то русские махали рукой с миной на лице: «Ах, оставим это». Из косвенных наблюдений я извлек подтверждение моим предположениям о том, что русские обвинят в неутешительных обстоятельствах игр в конце концов не столько собственное руководство, сколько злого Картера. Они говорят: «Государство затратило миллиарды рублей на Олимпиаду, а теперь Картер ломает все наши планы, портит праздник, да еще заставляет другие страны-участницы не приезжать». Последнее и очень частное наблюдение — дом моего дедушки Юлия Хойсса, в котором он когда-то жил со своей большой семьей (моя мама была одиннадцатой из двенадцати детей), еще стоит, кстати, в самом прекрасном месте Москвы, напротив Кремля, на набережной реки-Москвы, которая ранее была названа в честь святой Софии, а теперь по имени французского коммуниста Тореза. Это скромный дом, отнюдь не чудо архитектуры, но городские жители, которые после революции были так истовы к разрушениям и нововведениям, стали — как и все русские — осознавать историческую обусловленность развития человеческого общества и хотят сохранить старый центр. Сегодня, пожалуй, уже ни у кого больше не возникнет мысль на той же самой набережной, на которой стоит дедушкин дом, построить кошмарное здание, подобное тому, что дало приют советским политическим деятелям и было так впечатляюще описано в романе Трифонова «Дом на набережной». |
