— Что насчёт других улик? — поинтересовалась Карин.

— Нам удалось собрать много всякого хлама: полиэтиленовые пакеты, палочки от эскимо, окурки, несколько бутылок, но ничего интересного.

— Нужно навестить других фермеров в округе, поспрашивать, не происходило ли чего странного с их лошадьми, — предложила Карин. — Ведь не все готовы сами прийти и рассказать.

— Да, только вот я не знаю, стоит ли вкладывать столько сил в подобное дело. Речь, в конце концов, всего лишь о пони.

— Что значит — всего лишь? Кто-то замучил несчастное животное, — возмутилась Карин. — И мы бросим расследование просто потому, что нет человеческих жертв?

— Тот, кто сотворил подобное с лошадью, вполне может представлять опасность и для людей, — добавил Витберг.

— Так это или нет, мы не знаем, но вот телевизионщикам с их вчерашним сюжетом точно удалось всех напугать. Телефон разрывается от звонков: общественность требует от нас сделать всё возможное и найти убийцу лошади. Кажется, чтобы успокоить людей, взволнованных происшедшим, потребуется не меньше усилий, чем для самого расследования. Да, нам ещё нужно обсудить момент с отрубленной головой. Что за человек мог так поступить и зачем? — Кнутас обвёл взглядом коллег.

— Я считаю, это похоже на месть, направленную лично против хозяина. Или его жены, или старшего сына, почему бы и нет? — ответил Норби, задумчиво почёсывая гладко выбритый подбородок. — Ясно одно: это угроза. Какая-то дикая вендетта.

— Или всё дело в самой пропаже, я имею в виду голову лошади, — возразил Кнутас. — Зачем она преступнику? Может, разгадка здесь? Вряд ли он повесит её в качестве трофея над камином вместо оленьих рогов. И может, бояться стоит не семье Ларсонов, а совсем другому человеку, отношения к ней не имеющему?

— Ну это уже прямо «Крёстный отец» какой-то! — вставила Карин. — Помните, в фильме кому-то в кровать кинули лошадиную голову?

Сидевшие вокруг стола изобразили притворный ужас.

— Может, в южной части острова образовалась подпольная готландская мафия? Прямо как на Сицилии! — с язвительной усмешкой выдвинул версию Норби.

— Да, Готланд во многом похож на Сицилию, — усмехнулся Кнутас. — У нас тоже много овец. Да и баранов хватает.

Пятница, 2 июля

Небольшой винтовой самолёт приземлился в стокгольмском аэропорту Бромма сразу после трёх пополудни. Мужчина с синей спортивной сумкой поднялся с места, как только самолёт прекратил движение. Он был в тонированных очках; кепка, низко надвинутая на лоб, скрывала пол-лица. Ему повезло: кресло рядом с ним так никто и не занял, поэтому он избежал риска заполучить в соседи назойливого собеседника. Стюардесса, казалось, почувствовала, что его не следует беспокоить, и всего один раз подошла предложить кофе, а затем предоставила пассажира самому себе. Сев в такси, мужчина вздохнул, переполненный ожиданием. Ему не терпелось скорее приехать на встречу.

Он попросил таксиста остановиться в нескольких кварталах от настоящего пункта назначения, чтобы замести следы. Стокгольм накрыло волной летней жары; в уличных кафе, занявших тротуары, посетители смаковали кто кофе-латте, кто бокал вина. Солнечные блики на воде слепили прохожих на набережной Страндвэген, у пристани покачивались на волнах старые шхуны бок о бок с новенькими катерами, деловито сновали пассажирские паромы, отвозящие стокгольмцев и туристов в шхеры.