— Ну, мамулек примерно вот такой крошка. — Такангор встал в полный рост и отмерил ладони на полторы выше кончика своих рогов.

— Какой грандиозный мам!

— А долинка, да. Долинка, как ты сказал? Прельстивая.

Прибыв в Булли-Толли и занявшись накопившимися делами, маркиз Гизонга внезапно поймал себя на том, что тоскует. Это было тем более странно, что угроза народного восстания миновала, а щедрый герцог да Кассар преподнес кузену-королю немало золота для решения неотложных финансовых проблем. Казначей работал не разгибая спины две недели подряд и имел полное право сказать, что в государстве дела обстоят так хорошо, как не обстояли в последние десять или пятнадцать лет. Потом он отсыпался несколько дней, но снилось ему тоже непонятное, как если бы он потерял что-то важное и не мог вспомнить, что именно.

Он не решался признаться в этом никому, но внезапно выяснилось, что тоскует и главный бурмасингер Фафут, и даже граф да Унара — человек по определению неподвластный чувствам.

Король тоже ходил как в воду опущенный, и даже нечаянный выигрыш в последней Кровавой паялпе совершенно не развеял его грусть. Скандал, учиненный королевой, был оставлен без внимания. А неделю тому королевский лекарь Сапулса явился к графу с ужасной новостью: его величество с полудня и до самого ужина занимался государственными делами, читал бумаги и прошения, вздыхал и закатывал глаза к потолку.

Чем и как лечить короля, Сапулса не знал и требовал созвать консилиум лучших медиков и чародеев Тиронги.

Да Унара утешил несчастного, сказав, что это нечто в атмосфере и непременно пройдет.

— В атаку, что ли, хочется, ваша светлость? — рассуждал бурмасингер. — Дома так нудно. Жена грызет, теща. Сестрица истерику закатила — казалось бы, живи и радуйся, все в порядке. А мне вот неймется. Как не хватает чего.

— Не съездить ли к нашим кассарийским соседям? — спросил маркиз. — Как у них? Сообщений не было?

— Никак нет, — вздохнул Фафут. — Хотя Иоффа обещал писать. Да и генералу рецепты прислать грозились. Никак у них что случилось?

В этот момент по залам пронесся радостный крик его величества Юлейна:

— Граф! Граф! Я получил письмо от кузена Зелга. Он просит нашей помощи.

Граф да Унара с изумлением воззрился на короля. Чего-чего, а крика помощи от Зелга он не ожидал услышать. Тревога его не обуяла по единственной причине — слишком довольным было лицо монарха, а значит, неприятности кассарииского некроманта оказались несерьезными.

— Вообразите, его замучили просители. А у него еще очень много дел вне Кассарии. Он спрашивает, не хотели бы вы, граф, разумеется, вместе с генералом да Галармоном, маркизом и бурмасингером Фафутом погостить у него хотя бы пару недель, пока он будет в отъезде. Я полагаю, это чудесная идея. Вы ведь знаете, как разбираться с просителями. И я бы к вам приезжал отдохнуть на денек-другой.

Граф усмехнулся. «Чудеса, — думал он, — быть призванным в родовой почти что замок собственным кузеном, который об этом родстве знать не знает. Говорят, что Тотис любит пошутить, только не любит, когда смеются».

— Ну что, граф? Как вы считаете, это правильная идея?

— Как будет угодно вашему величеству. К тому же это самое меньшее, что я ему должен в качестве контрибуции за эту дурацкую войну и в благодарность за его рыцарское поведение.

— Пожалуй, это единственное, что мы умеем хорошо, — сказал маркиз, сияя, как только что отчеканенная монетка, и сам еще не понимая, что его так обрадовало. — Было бы непозволительной дерзостью и неблагодарностью отказать вашему ближайшему родственнику в столь невинной просьбе. Я только соберу вещи и готов выезжать.