За капеллой в заборе была дыра. Мак-Веннер задержался на месте, чтобы через микробусину убедиться, что основные силы не отстают. Гаунт и колонна как раз входили на склад.

Земля к югу от фрахтового склада была завалена щебенкой и заросла сорняками. На равном расстоянии друг от друга в земле виднелись артиллерийские окопы, и вся местность была усыпана латунными стреляными гильзами. Отсюда в начале войны огромные зойканские гаубицы обстреливали Куртину. Мак-Веннер уже собрался двигаться, но Несса его остановила.

— Опыт показывает, что зойканцы устанавливают ловушки, покидая свой лагерь.

Мак-Веннер кивнул. Он подал знак, и Гаунт выслал к ним Домора. Халлер помог Домору настроить лазерный щуп, и Призрак начал отходить от них, водя над грязью усиками. Домору явно нравилось этим заниматься, и Мак-Веннер улыбнулся, увидев, как он рукой поправляет шторки бионического окуляра. Времена, когда Домор мог просто моргнуть, давно прошли, остались в прошлом, на Меназоиде Ипсилон.

Домор проверил путь минут за пять, разматывая волоконную нить, чтобы отметить зигзагообразный путь. К моменту, когда он закончил, боевая группа нагнала их и ожидала Мак-Веннера, Халлера, Нессу и Бонина у забора.

— Он ничего не нашел? — спросил Халлер, указывая на Домора.

— Не, он нашел вдосталь, но мы сюда не обезвреживать минное поле пришли. Двигайтесь по нити, — ответил Мак-Веннер.

Восемьдесят солдат гуськом двинулись вдоль бывших орудийных платформ, потом по укрепленной дорожке, пересекавшей один из главных водостоков улья. После проливных дождей водосток был переполнен. Кое-где он был забит обломками техники и трупами.

На другой стороне они вскарабкались на склон по металлической лестнице и пошли вдоль следующей магистрали небольшими группками. До горизонта повсюду простирались дороги, заваленные гниющими останками.

Большинство старалось не смотреть. Ларкин таращился по сторонам в священном ужасе. Уже больше похожие на кипу тряпок, тела принадлежали рабочим, которые погибли, пытаясь бежать в улей. Они умерли недели назад, и никто не трогал их и не передвигал — разве что гусеницы и колеса зойканских боевых машин, направлявшихся на север, к своей цели.

Гаунт объявил привал в разбитых домах на дальней стороне магистрали. Его пестрая команда выставила часовых, пока он с Коли и Жильбером взбирался на третий этаж трущобной коробки.

— Чую дым, — неожиданно сказал Жильбер. Он двинулся вперед по грязному темному коридору с оружием наготове и вышиб прогнившую дверь рабочей квартиры.

Гаунт и Коли, приготовив оружие, вошли следом. Все трое замерли.

Квартира была завалена мусором и кишела паразитами. Дым тянулся над небольшим костром, разведенным в канистре, и над ним покачивался небольшой котелок, подвешенный к бывшей одежной вешалке. Пять жителей комнаты, мать с тремя детьми и пожилая женщина, сжались в дальнем углу. Все были истощенные и грязные, буквально кожа да кости, облаченные в грязное рванье. Старуха выла, как животное в клетке, дети тихо плакали. Мать, бешено сверкая глазами на черном от копоти лице, выставила вперед заостренный на конце осколок металла.

— Назад! Живо! — велел Гаунт Коли и Жильберу, хотя Коли можно и было и не говорить.

— Все в порядке… извините, — сказал Гаунт матери, подняв пустые руки. Осколок продолжал указывать на него.

— Оставь их, — сказал Коли. Он вытащил из вещмешка пачку пайкового печенья и пошел прочь, бросив его на пол перед людьми, когда мать отказалась взять сама.

Они вернулись в коридор, и Коли поставил дверь на место.

— Трон Терры… — выдохнул Гаунт, качая головой.

— Именно, — присоединился Жильбер. — Ну и расход пайка.