— Ваши родители погибли в автомобильной катастрофе, — она сдвинула брови.

— За рулем сидел я.

— Я думала, пьяный водитель выехал на сигнал «стоп». — Сочувствие смягчило жесткость взгляда.

— Да, он выехал. Но если бы я не тронулся, едва зажегся зеленый, если бы, прежде чем включить скорость, посмотрел на перекресток, если бы я не был тугодумом, в чем меня всегда обвинял папа…

Она вернулась к столу, опустилась в кресло справа от него и положила руку на его сжатый кулак.

— Сойер, несчастный случай — не твоя вина. Бретт показывал мне газетные статьи. У того водителя были не включены фары. Ты не мог его видеть.

Нежное прикосновение Линн зажгло в нем пожар. Он громко втянул воздух. Она моментально убрала руку и зажала ее между коленями, словно жалела о своем жесте.

После смерти Бретта Линн перестала пользоваться тяжелыми духами. И теперь Сойер мог вдыхать ее естественный запах. Легкий аромат меда. И этот аромат возбуждал в десять раз сильнее, чем любые духи. И еще она перестала делать прическу в стиле сексуальной кошечки, будто только что с постели. Сегодня она просто расчесала волосы в сверкающую волну, падающую на плечи. У Сойера чесались руки от желания взъерошить ее волосы, разлохматить их, как в тот раз, когда они на лестнице занимались любовью. Не любовью, а сексом, поправил он себя. Любовь — это означало бы, что он сохранил к ней такое же чувство, как в тех прежних отношениях. А он не сохранил.

Прокашлявшись, Сойер сосредоточился на шкатулке. Немного покопался и нашел обручальные кольца отца и матери и закрыл их ладонью. Чувство утраты было так сильно, будто это случилось вчера, а не десять лет назад. И потом в ушах зазвучали последние слова матери: «Позаботься о Бретте. Не позволяй разделить нашу семью. Сделай вес».

— Какие они очаровательные, — Лини наклонилась ближе. — Такая необычная гравировка.

— Бретт сказал, что ты отказалась носить мамино обручальное кольцо.

— Я никогда раньше не видела эти кольца, — удивленно вскинула брови Линн.

— Он не предлагал тебе? — Сойер взял меньшее кольцо.

Боль мелькнула в небесно-голубых глазах, Линн отвернулась.

— Нет. Наверное, хотел сохранить их как пару. Знаешь, Бретт предпочитал не носить обручальное кольцо.

Получается какая-то ерунда. Бретт попросил у него карманные часы и кольца, но похоже, что он никогда не пользовался этими вещами.

Элегантный серебряный медальон привлек его внимание. Он положил кольца в шкатулку и вытащил медальон. Открыл его и обнаружил две маленькие фотографии. На одной он в детстве, на другой — Бретт, ему три года.

— Это вещь моей матери. Она мечтала подарить его своей внучке, если таковая будет.

Их взгляды встретились. Потом он медленно оглядел ее грудь и плоский живот. Как знать, может быть, его ребенок, его дочь, уже растет в чреве Лини? Сойер поднял глаза и снова посмотрел на ее лицо. Она озабоченно закусила нижнюю губу. От помады давно ничего не осталось. Он приподнялся. Жажда преодолеть расстояние и коснуться губами ее нежного рта вытеснила все остальные мысли. Преодолев себя, он тяжело вздохнул и снова сел в кресло.

Никто из них не упомянул о ребенке, который, возможно, уже живет в ней. Но эта мысль будоражила воображение.

Линн крутила край скатерти, потом встала и отнесла свою кружку в мойку.

— Если у тебя будет дочь, уверена, она с гордостью наденет этот медальон. Он очаровательный.

Другие предметы в шкатулке представляли меньшую ценность. Зато Сойер нашел свой любимый карманный нож, он думал, что потерял его еще в школе. И еще идентификационный браслет, который ему подарила бывшая невеста.