|
Видимо, они ждали результатов очередной научной дискуссии – одного из десятков локальных тайфунов, то и дело незаметно для непосвященных потрясавших круги тех или иных узких специалистов. «Лебедь» тоже был таким незаметным тайфуном – погиб еще один корабль Проекта, человеческих жертв нет, эксперимент закончился провалом. Вот и все, что скажет диктор Глобовидения, – а что тут еще скажешь?
Новенькими были, пожалуй, только две девушки за одним из ближайших столиков, да единственная шумная компания, разместившаяся у фонтана. Математиков явно не радовали шумные соседи, но Панарин, по правде говоря, предпочел бы, чтобы зал звенел веселым гомоном – в нем порой не так уж трудно растворить грустные мысли. Панарин приподнял бокал, словно чокаясь с невидимым собеседником – за помин души «Лебедя», успевшего совершить всего пять полетов, считая и тот, из которого он не вернулся. За помин души… – Пьете с человеком-невидимкой? Панарин поднял глаза. Перед ним стояла та, темноволосая, из-за соседнего столика. Блондинки там уже не было. – Ну да, – сказал Панарин. – Невидимки у нас водятся. И привидения. Город наш молодой, но привидения водятся. Прилетели «зайцами», надо полагать. Панарин подумал, что, согласно литературным штампам, он должен сейчас смотреть сквозь нее отсутствующим взглядом и говорить грустные слова о провале очередной серьезной мужской затеи и обуревающей его печали. Но это было бы форменным идиотством. Грустными словами не поправишь дела, а грустные мысли можно преспокойно оставить в себе… – Садитесь, – сказал Панарин. – Что новенького на Земле, вы ведь только что оттуда? – Ну да, вы же наверняка знаете всех местных… – Деревенька наша небольшая, – кивнул Панарин. – Вообще-то, согласно политесу, я должен уверять вас, что вас просто невозможно не заметить, независимо от того, сколько нас здесь живет и насколько хорошо мы знаем друг друга. Так вот, – вас просто невозможно не заметить. – Ну, спасибо, – она откровенно разглядывала Панарина. – Что у вас случилось? – Почему вы так думаете? Может быть, я просто стараюсь произвести на вас впечатление романтической мрачностью? – Плохо верится. Когда вы зашли, вон тот парень сказал соседу, что Тимка Панарин опять как туча, значит, снова они мордой в стену… Ничего, что я цитирую дословно? – Знают наши Эвклиды толк в изящной словесности, – проворчал Панарин. – Лучше бы теорему Ферма решили наконец, который век бьются… Ничего особенно плохого у меня не случилось – просто-напросто погиб корабль. Это у нас случается… – Тим – это от Тимофея? – Тим – это просто Тим. – Меня зовут Ирена. Вам только что присвоили командора? Знак есть, но на куртке нет соответствующего шеврона. – Ого! – Панарин посмотрел на нее с любопытством. – Вы, часом, не из нашей системы? – Увы, нет. Все прозаичнее. Мой младший брат – курсант Львовского училища. Поневоле стала знатоком регалий и эполет. «Младший брат, – подумал Панарин. – Еще один из тех, кто считает Галактику своим домом – настрой у нынешних курсантов прежний, тот, что был и у нас…» – Значит, вы только что произведены. Жалко. – Я могла и подумать, что вы – инопланетянин. – Неужели похож? – А вы разве не слышали? – удивленно подняла брови Ирена. Странно, но она, кажется, не шутила. – О чем я не слышал? – На Земле распространяются слухи, что каким-то образом удалось обнаружить маскирующихся под землян инопланетных наблюдателей. |
