Виктория Мальцева. Нелюбимая Дженни
1
Winona Oak – He Don't Love Me Впервые я увидела его на бейсбольном поле. Звучит красиво, не так ли? В реальности это был обычный и до омерзения мокрый вторник, один из последних в сентябре. Мы с матерью опаздывали в школу и, припарковавшись у обочины, бежали через раскисший песок спортивных полей начальной школы. Почти у самых стен моего блока, в самом углу бейсбольной сетки он и стоял: в красной толстовке, засунув руки в карманы джинсов и хмуро глядя себе под ноги, где в песочной жиже валялась его куртка – тоже красного цвета. Его мать стояла чуть поодаль – под навесом, и совершенно спокойно, не суетясь и никак не пытаясь повлиять на своего отпрыска, наблюдала. Её руки держали элегантную дамскую сумку, а лицо не выражало и тени замешательства. – Бедная женщина… – пробормотала моя мать. А я снова взглянула на одинокого, но упёрто не желающего идти в школу мальчишку. Нам обоим было по шесть лет. Вечером того же дня за ужином мать рассказала об этом происшествии отцу: – Я не представляю, как справлялась бы с подобным ребёнком! Это просто невыносимо, он же превращает её жизнь в сущий ад! У него точно аутизм! – Аутисты раскачиваются из стороны в сторону и считают рассыпанные зубочистки за долю секунды, а не треплют своим матерям нервы простым упрямством. – Возможно, ты и прав. Он не аутист, но очень странный, я точно тебе говорю! – Как его имя? Я знаю его родителей? – Кай Керрфут. – Оу… – Что, оу? – Это его отец британский хирург, сменивший практику на бизнес? Аарон Керрфут, кажется? – Я не знаю… – уже с меньшим количеством эмоций признаётся мать. Собственно, именно после этого родительского разговора я и выучила новое слово и дала мальчишке прозвище «Аутист», которое к нему благополучно приклеилось и не отлипало до самого восьмого класса. Об этой моей «заслуге» он так никогда и не узнал.
2
Парочку дней спустя нам с матерью пришлось наблюдать такую же картину ещё раз. Мать попросила: – Дженни, детка, ты не могла бы подойти к тому мальчику, взять его за руку и пригласить пойти с тобой в школу? – Зачем? – искренне не понимала я. – Его маме очень сложно с ним управляться. А ты такая красивая девочка, что он просто не сможет тебе отказать! Давай поможем ей? – Нет. И моё «нет» – безапелляционное «нет». И не потому, что у меня тоже упёртый характер, а потому, что в свои шесть лет я уже поняла, что такое красота, и как гордо необходимо её носить. – Доченька, ну пожалуйста! Мой нос вздёрнут выше всех остальных носов в школе, потому что практически все хотят со мной дружить, а я выбираю только тех, кто наиболее этого достоин. Да, я была звездой в своём Голливуде и оставалась ею до самого выпускного, включительно. «Аутист» и его грязные лапы (наверняка, грязные, а какие же ещё?) мог быть только ударом по моей репутации, поэтому: – Нет! На нет и суда нет. Но образ мальчишки в красном свитере оказался очень въедливым. Он не покидал мою голову даже тогда, когда я с презрением советовала подругам к нему не приближаться. Два года спустя нас, как всегда, перемешивают, и на этот раз, уже в третьем классе, мы с ним оказываемся на одной территории. Мне восемь лет, в сентябре исполнится девять, и я уже вовсю вырезаю сердечки, леплю их в дневник и учу это делать своих поклонниц – подруг. Уже очень скоро на наших страницах появятся не только стикеры, но и имена… Первым, что сдвинуло моё девичье сердце с точки покоя, были его математические способности. |
