Виктория Мальцева. Продаются ботиночки
Глава 1
«Продаются детские ботиночки. Неношеные» Прямо как у Хемингуэя, ей богу. Или кто там выдал этот лаконичный шедевр, о который спотыкаешься на каждом углу в сети, куда ни сунься? В который уже раз это объявление лезет в глаза? Красные ботинки очень маленького размера на фоне голубого детского одеяла. Скорей бы их уже продали. – А чего смурной то такой? Тюбик, что б его. Я машинально растягиваю рот в ответ на вопрос, а он не унимается: – Тебя взяли! Тебя взя а али! Это Гугл парень! Я бы сейчас орал во всю глотку – пусть Москва и Подмосковье знают: «МЕНЯ ВЗЯ А АЛИ!». Нет, и всё таки ты везучий сукин сын! Надо же… проекты в портфолио одинаковые, образование идентичное, опыт тоже похож – тебя они хотят, меня нет. Почему? – Понятия не имею, – трясу башкой. – Может, я рожей не вышел? – У них там толерантность… black life matters и всё такое. – Слушай, ты это… когда там будешь… замолвишь за меня словечко? – Замолвлю. Тюбик, он же Карнаухов, он же Слава, он же коллега и компаньон по обеденному перерыву – в целом занятный и не напрягающий персонаж. Обычно его лепет или… очередной трепет отлично развлекают в процессе принятия пищи, отвлекают на время от рабочих задач, потому что мой мозг даже в исключительно физиологические моменты занят продумыванием алгоритмов. «Креативность – это не творчество, это активный поиск возможностей сделать жизнь пользователя проще, лучше, приятнее» – девиз арт директора Геннадия Артемьева и моей почти уже бывшей конторы. – И что… если не секрет, прям двести штук дали на старт? – Четыреста восемьдесят шесть. – Мать… …. …. Это на сколько больше, чем здесь? – В пятнадцать раз. – На какой уровень ты попал? – Шестой. – А подавался на пятый? – Да. – Ну, знаешь… Ты когда уезжаешь то? – По контракту должен доработать две недели и могу валить. – И? – Сразу и уеду. – Вот так сразу? Славик ненадолго замолкает и даже становится серьёзным. – Только не говори, что тебе будет меня не хватать! – его внезапная серьёзность трогает и веселит одновременно. – Что, совсем ничто не держит? – спрашивает вдруг. Меня бросает в жар. Какой… меткий вопрос задан! Словно я опять на панельном интервью, и трое прожжённых эйчаров тыкают в меня психологическими зондами. – Квартиры своей нет. Имущества особо тоже… машину продам. Велик и кое какое спортивное снаряжение, если хочешь, можешь забрать себе. – Заберу, спасибо. Родственники? Ты никогда о них не говорил… – Только дальние. И не в Москве. Да я их, честно говоря, никогда и не видел. – Что, и личной жизни нет? А Лана? Я пожимаю плечами. – Ну, брат, ты даёшь. Выходит, и впрямь ничто не держит. Помолчав с минуту, Славик считает уместным добавить: – Я всегда знал, что ты гений и немного того… дикий что ли, – смеётся, – но что б до такой степени… – Слава, ты никому пока не говори. Особенно начальству. – Звучит так, будто ты не уверен… Не дури, ладно? Но, замётано, брат.
Глава 2
Вечером, когда мы, закинув рюкзаки на спину, спускаемся в лифте, он снова давит на больную мозоль. – Знаешь, смотрю я на тебя сегодня, и какой то ты сам не свой. – Неспокойно что то. |
