– И почему ты так встревожена?

– Отчиму всегда было на меня наплевать. А тут вдруг переживать начал, встретиться хочет. С чего бы вдруг?

– Кем он работает?

Перед Яром не нужно долго распинаться, объяснять суть своих переживаний – он сразу зрит в корень. За это я его очень уважаю.

– Точно не знаю. Отчим занимает руководящую должность в строительной фирме своего двоюродного брата.

– Успешная фирма?

– Вроде да. У Виктора есть квартира в центре города, большой двухэтажный дом, дорогая техника, машина тоже классная. Ну, мне так кажется. Он обеспеченный человек, вряд ли ты его интересуешь из за денег. Я зря распереживалась…

Чувствую себя мерзко из за того, что подозреваю Витюшу в меркантильности. Очень хочу ошибаться.

– Майя, если твой отчим обеспеченный, почему ты жила в общаге, работала официанткой в сомнительном заведении и говорила, что у тебя нет денег? – голос Яра становится сухим, недоверчивым. Я вижу, как кривятся его красивые губы, как напрягается челюсть.

– Виктор решил, что с восемнадцати лет я должна сама себя обеспечивать. Это касается и жилья, и пропитания, и всего прочего.

– Виктор решил? А твоя мама его поддержала? – гневно вопрошает Яр.

– Да, конечно, – хочу, чтобы голос звучал беззаботно, но он срывается на последнем звуке.

Яр целует меня в макушку, обнимает так крепко, что дышать становится невозможно. Я делаю вдох, а из губ вырывается жалобный всхлип. Чёрт, напрасно затронула эту тему. Слишком она болезненная, дерёт что то внутри, корёжит и печёт даже спустя два года.

– Кроме дома и машины что то ещё указывает на обеспеченность твоего отчима? Путешествия, рестораны, покупка новой техники, развитие собственного бизнеса?

– Нет, Виктор очень экономный. Дома убирается мама, готовит тоже она, по ресторанам они не ходят – отчим не любит пафосные заведения. На море они в последний раз были два года назад. Потом отчим стал много работать, ему не до путешествий.

– Что то не сходится.

– Виктор – мудак, придерживающийся старых взглядов на жизнь. А ещё он скряга, любит копить деньги, а не тратить их. Я просто накрутила себя, не ожидала, что мама позвонит в пятницу вечером. Она ведь не разговаривает со мной, когда дома торчит отчим…

– А как давно твоя мама живёт с Виктором?

– Давно. Больше шести лет, – я целую Яра в упрямый подбородок, касаюсь щекой его плеча. – Он появился в нашей жизни вскоре после смерти отца. Папа умер от рака… Его долго лечили: курсы химиотерапии, консультации у разных врачей, период ремиссии, когда казалось, что всё наладится. Я плохо помню то время, всё словно в тумане, некоторые моменты отрывочны, скомканы. Папину улыбку помню, мамины рыдания за стеной, противный запах лекарств… Несколько лет отец боролся с болезнью, но проиграл. А через год мама встретила долбанного Витюшу. Продала отцовский дом, избавилась от всех его вещей, уволилась с любимой работы и переехала к малознакомому мужику. И меня за собой потащила.

– Мне очень жаль, Майя…

– Всё нормально, – я быстро смахиваю одинокую слезинку. – Уже много лет прошло, да и отца я плохо помню. Жаль только, что я от квартиры отказалась…

– В смысле?

– Он оставил мне жильё в наследство, а я переоформила его на маму. Поступила необдуманно, эмоционально… Безуспешно хотела достучаться до мамы. Я ведь была жутко на неё обижена за эту абсурдную идею с лишением денег. Вот и предложила переписать на неё квартиру. Пыталась доказать, что мне плевать на материальные блага. Пусть они с Витюшей подавятся своими принципами дурацкими, я со всем справлюсь одна. Без денег, без квартиры, без чужой помощи!

– И она согласилась? Серьёзно? Забрала жильё у родной дочери?

Яр меняет положение: садится, опираясь о спинку кровати, хмурится.