— А правда ли, что книга была написана одним из сыновей Бога-Императора?

— Я не знаю, дитя. Зато все мы уверены, что это Имперская Истина. — Она опять улыбнулась. — С этим знанием я выросла. Мы и нам подобные долгое время жили изолированно; в лучшем случае нас игнорировали, в худшем — осуждали. Тех, кто верил, считали заблуждающимися глупцами.

Соалм оглянулась вокруг:

— Мне эти люди не кажутся глупцами.

— Правильно. Наши ряды стали разрастаться, и не только здесь. Группы верующих собираются по всей Галактике. Наша вера не знает границ, ей следуют и дети нижайших уровней ульев, и те, кто ходит по залам дворцов Терры. — Она задумалась и некоторое время молчала. — Тьма, распространяемая Воителем, многих привела в наши объятия. Во время мятежа мы наблюдали не только ужасы, но и чудеса. Я верю, что пришло время нашего испытания. Наше вероучение переживает величайший подъем, дитя мое. Придет день, когда все звезды склонятся перед святой Террой и великим Богом-Императором.

— Но не скоро, — сказала Соалм с едва заметным оттенком горечи в голосе. — Не сегодня.

Синоп похлопала ее по руке:

— Не теряй веры. Мы стали частью большего, чем просто общество людей. Пока живет наша вера, будем жить и мы.

— А эти люди из других миров, — сказала Соалм. — Трос говорил, что они паломники. Мне это непонятно.

Синоп ничего не ответила. Они спустились по не раз ремонтированной лесенке на нижнюю палубу старого корабля и пошли дальше, осторожно пробираясь мимо сломанных балок и упавших опор. Внизу было душно и сильно пахло ржавчиной и высохшей землей. Пройдя несколько метров, они приблизились к отсеку с толстыми стенами, укрепленными листовой сталью и керамитом. Четверо мужчин, все вооруженные крупнокалиберными ружьями, охраняли единственный ведущий внутрь люк. Все четверо отличались тяжелым взглядом и крепким телосложением, характерным для выходцев из миров с сильной гравитацией. Ассасин с первого взгляда узнала в них профессиональных солдат, за плечами которых имелся большой опыт опасной службы.

Леди Синоп вышла на освещенное место, и каждый из четверых охранников почтительно поклонился ей, сняв фуражку. Соалм отметила, что пожилая женщина подошла к каждому и поговорила с ними, как с добрыми друзьями. По сравнению с солдатами она казалась хрупкой, но было ясно, что крепкие мужчины, словно преданные сыновья, внимательно следят за каждым ее словом и жестом. Ее улыбка тотчас отразилась и на их лицах.

Синоп показала на Соалм:

— Джентльмены, это Дженникер.

— Она пришла одна? — спросил самый высокий из четверки, в руках которого тяжелый стаббер казался почти игрушкой.

Синоп кивнула.

— Вы самоотверженно служили теогам, — сказала она. — Теперь ваша служба подходит к концу. Дженникер снимет эту тяжкую ношу с ваших плеч.

Высокий солдат сосредоточенно кивнул, а потом щелкнул пальцами, обернувшись к своему товарищу. Тот начал поворачивать массивное колесо в центре задвижки люка, и тяжелая дверца в грузовой отсек с громким скрипом отворилась.

Синоп шагнула внутрь, за ней осторожно последовала Соалм. Воздух внутри был теплым и до странности неподвижным, отчего у нее начало пощипывать кожу. Дверь за ними с треском закрылась.

— Дагонет обречен, — негромко и печально сказала пожилая женщина. — Смерть совсем рядом. Любовь Бога-Императора убережет наши души, но близкий конец плоти неминуем. Он не в силах нас спасти.

Соалм хотела бы что-нибудь возразить, опровергнуть ее слова, но в голову ничего не приходило.