Снаружи он успел рассмотреть копье из белого пара с угрожающе-красным наконечником; двигаясь по спирали, оно ударило в борт самолета. Аварийная система взвыла запоздалым предостережением. Вальдор увидел яркий взрыв, а затем транспорт содрогнулся от сильнейшего удара и резко накренился на правый борт. Грузовой отсек заполнился дымом, и послышался скрежет разрывающегося металла.

Оба пассажира, не пристегнутые ремнями, покатились по полу, а самолет нырнул в рыжеватый туман, устилающий землю.

После посещения валетудинария Йозеф всегда чувствовал некоторое недомогание, как будто близости к месту излечения было достаточно, чтобы вызвать какую-то внезапную болезнь. Он знал, что люди — те, что не работали в системе обеспечения законности, — испытывали похожую реакцию после посещения участков Защиты. Даже если они не совершили никаких правонарушений, у них спонтанно возникало чувство вины. Ощущение было настолько сильным, что даже в тех случаях, когда возникали боль или расстройство, которые требовали консультации медиков, внутреннее сопротивление удерживало его от подобных визитов, и он просто ждал, пока все не пройдет само собой.

К несчастью, по роду службы ему приходилось регулярно наведываться в главную клинику столицы, да еще в самый закрытый из ее участков — в мортиарий. Здесь всегда было ужасно холодно, светлые деревянные полы и стены блестели от множества слоев защитного покрытия, не пропускавшего влагу, а резкий свет люминесцентных полос заливал все уголки помещения мертвенно-белым сиянием.

По всему помещению стояли заполненные жидкостью цилиндрические капсулы, в которых и содержались тела. Специальные крепления позволяли поднимать их из ячеек в полу или спускать из хранилища под потолком. Заиндевевшие таблички пестрели разноцветными ярлычками, позволявшими отличить недавно поступившие тела, которые следовало хранить для проведения тщательного обследования, от тех, что можно было передать родственникам для совершения обряда погребения.

Дайг, войдя в зал, снял шляпу и стал пробираться между сновавшими сервиторами и младшими медиками. Йозеф последовал его примеру, а свою шерстяную шапочку засунул под эполет.

Они пришли сюда, чтобы повидать Тизли, худую, как рельс, женщину с соломенными волосами, которая обычно помогала дознавателям, если их что-то интересовало в мортиарии. На их приближение она отреагировала угрюмым кивком. Опытный врач и отличный патологоанатом, Тизли была одним из самых мрачных людей, кого знал Йозеф. Он не мог вспомнить ни единого случая, когда ее настроение становилось лучше хоть чуть-чуть.

— Смотрители, — коротко и формально приветствовала она посетителей. — Удивительно, что вам удалось сюда добраться, сегодня утром движение очень плотное.

— Это все погода, — с таким же унылым видом откликнулся Дайг. — Холодно, как в космосе.

Тизли печально кивнула.

— Точно. — Она постучала пальцами по ближайшей капсуле. — Еще не одну капсулу займут те, кто не в состоянии заплатить за топливо.

— Губернатору следовало бы снизить десятину, — в тон ей сказал Дайг. — Это несправедливо по отношению к старикам.

Врач была готова ответить, но пока эти двое не углубились в бесконечные жалобы на погоду, правительство, урожай или что-нибудь еще, Йозеф решил вмешаться:

— К вам поступил еще один труп, который представляет для нас интерес?

Тизли без труда сменила тему:

— Кирсан Латиг, мужчина, пятьдесят лет по терранскому счету. Изрезан, как береговая линия фьордов.

— И от этого умер? — спросил Йозеф, всматриваясь в лицо за стеклом. — Характер ранений?

— Похоже на то. — Тизли фыркнула. — Разрезы сделаны неторопливо, одним и тем же лезвием, как и в прошлых случаях.