|
Отсутствие сыщицкого таланта, однако, с лихвой возмещалось у него тонким политическим чутьем и способностью безошибочно угадывать, к какой из группировок в иерархии Полицейского управления выгоднее примкнуть в данный конкретный момент. Кроме того, врожденную самоуверенность Иварссона многие воспринимали как доказательство его лидерских качеств. Между тем упомянутая самоуверенность основывалась исключительно на том, что Иварссон, к счастью для себя, абсолютно не замечал собственной ограниченности. Не приходилось сомневаться, что данное обстоятельство непременно будет сопутствовать продвижению по службе и рано или поздно сделает его начальником Харри – прямым либо косвенным. Вообще-то Харри вроде бы не приходилось жаловаться, что такая посредственность благодаря карьерному росту оказалась отлученной от следственной работы. Однако опасность субъектов, подобных Иварссону, как раз и заключается в том, что они, как правило, воображают, будто обязаны вникать во все и руководить действиями тех, кто в самом деле умеет вести расследование.
– И что же, мы пропустили что-то важное? – спросил Харри, проводя пальцем вдоль ряда кассет с написанными от руки наклейками. – В общем-то нет, – язвительно бросил Иварссон. – Действительно, кого могут интересовать такие пустяки, как расследование преступлений? Харри удалось побороть искушение ответить, что на тот доклад он не пошел намеренно, прослышав, будто все сведется к похвальбе Иварссона, что с тех пор, как он вступил в должность шефа отдела грабежей и разбойных нападений, раскрываемость ограблений банков возросла с 35 до 50 процентов. При этом ни единым словом не упоминалось, что назначение это совпало с увеличением численности сотрудников вдвое, расширением их полномочий при выборе методов ведения расследования, а главное, отдел наконец-то избавился от своего худшего сотрудника – следователя Руне Иварссона. – Меня это вроде как интересует, – сказал Харри. – Расскажи-ка, к примеру, как вам удалось распутать вот это. – Он наполовину вытянул с полки одну из кассет и прочел вслух надпись на наклейке: – «20.11.94, Сберегательный банк «НОР», Манглеруд». Иварссон усмехнулся: – С удовольствием. Их мы установили старым, проверенным способом. На свалке в Алнабру они сменили автомобиль, а тот, что оставили, подожгли. Однако он сгорел не полностью. Мы нашли перчатки одного из налетчиков со следами ДНК. Потом мы сравнили их с ДНК тех наших старых знакомых, кого осведомители после просмотра видеозаписи назвали в качестве наиболее вероятных участников ограбления, и данные одного из них совпали. А поскольку этот идиот в ходе ограбления еще и выстрелил в потолок, ему дали четыре года. Еще что-нибудь интересует, Холе? – Ммм… – Харри покрутил в руках принесенную им кассету. – А что это были за следы ДНК? – Я же сказал, совпадающие. – Уголок левого глаза Иварссона нервно дернулся. – Прекрасно, но что именно это было? Частицы омертвевшей кожи? А может, ноготь? Кровь? – Разве это так уж важно? – Голос Иварссона стал резким, в нем явно слышались нетерпеливые нотки. Харри подумал, что ему, пожалуй, стоит заткнуться. К чему сражаться с ветряными мельницами? Люди, подобные Иварссону, все равно никогда ничему не научатся. – Да в общем-то нет, – услышал Харри собственный голос. – Разумеется, если не интересуешься такими пустяками, как расследование преступлений. Харри ощутил на себе тяжелый взгляд Иварссона. От тишины, повисшей в специальном звуконепроницаемом помещении, закладывало уши. |
