– Если хотите, он принесет вам свои извинения.

– За что? За то, что оказался не таким храбрецом, как заявил вначале? Но если бы мы казнили людей только за это, клянусь, во всем Союзе не осталось бы в живых и дюжины человек, верно, Зури?

Та с печальной миной прижала шляпку Савин к груди:

– Увы, героев гораздо меньше, чем хотелось бы.

Маджир откашлялась.

– Если бы я только знала, что вы собираетесь прийти сюда сами…

– Если бы я все время сидела взаперти вместе с матерью, мы бы поубивали друг друга, – откликнулась Савин. – И у меня такое чувство, что делами следует по возможности заниматься лично, иначе у твоих партнеров может сложиться впечатление, что ты недостаточно внимательно следишь за деталями. Я всегда слежу за деталями, Маджир.

В обществе низких людей Савин умела действовать низко. Ее собеседники привыкли запугивать других, следовательно, их самих следовало запугать. Это был язык, который они понимали. Толстая шея Маджир пошевелилась: женщина сглотнула.

– Кто осмелится усомниться в этом?

Она выложила на стойку плоский кожаный кошелек.

– Здесь вся сумма?

– Здесь вексель банкирского дома «Валинт и Балк».

– Вот как?

Репутация «Валинта и Балка» была темной даже для банка. Отец Савин часто предупреждал ее никогда не иметь с ними дел, поскольку если ты однажды попадешь в долг к «Валинту и Балку», то не расплатишься уже никогда. Однако вексель – это ведь всего лишь деньги. В деньгах не может быть ничего плохого.

Савин перебросила кошелек Зури, которая заглянула внутрь и едва заметно кивнула.

– Куда катится мир! Даже бандиты пользуются услугами банка.

Маджир скромно подняла одну бровь.

– Честных женщин защищает закон. Бандитам приходится прикладывать больше усилий, заботясь о своих прибылях.

– Да ты просто прелесть! – Перегнувшись через стойку, Савин ухватила женщину двумя пальцами за толстую щеку и потрепала в знак благоволения. – Спасибо, Зури. Ты тоже прелесть.

Ее спутница уже надела на нее шляпку и снова закалывала ее шпилькой.

– Если не возражаете, я бы отрядила пару мальчиков проводить вас из нашего района, – предложила Маджир. – Я никогда не прощу себе, если с вами что-то случится.

– Да ладно! Если со мной что-то случится, твое собственное прощение будет тебя волновать меньше всего.

Савин повернулась к выходу.

– Это верно. – Маджир провожала ее взглядом, опершись огромными кулаками на стойку. – Передайте мое почтение вашему отцу!

– Брось! – рассмеялась Савин. – Давай не будем унижать себя, притворяясь, будто моему отцу не насрать на твое почтение.

Выходя, она послала перепуганному бармену воздушный поцелуй.

– Леди Савин! – пропел архитектор, завидев ее. – Какая честь!

– В самом деле?

Она заставила его опасно далеко перегнуться через стол, чтобы поцеловать ей руку. Пока он это делал, Савин изучала его собственную ладонь. Большая, широкая, с толстыми пальцами, покрытыми шрамами от тяжелой работы: видно, что выбился в люди из низов. Седеющие волосы тщательно зачесаны поверх явственно видной плеши: гордый, тщеславный человек. Обшлага некогда великолепного пиджака слегка обтрепались: человек в стесненных обстоятельствах, желающий показать обратное.

– Чему обязан столь приятным визитом? – спросил Корт.

Савин уселась напротив и подождала, пока Зури снимет с нее шляпку. Светская дама должна вести себя так, словно не производит никаких усилий – то, что ей нужно, просто случается рядом с ней.