Когда карета отъехала, Ева осталась стоять рядом с полковником.

– Мадам, – начал он, – могу ли я…

Она не дослушала. Один только звук его голоса вызывал у нее негодование. Ева повернулась и не оглядываясь вошла в дом.

Глава 4

– Мне уже лучше, сэр, – сказал денщик. – Мы могли бы уехать еще до ужина.

Эйдан, стоявший в гостиничном номере, закрыл глаза. О, какое искушение! Через несколько мгновений он произнес вслух все ужасные, грязные, непристойные, богохульные слова, какие только были ему известны.

Денщик шмыгнул носом.

– Прочисти свой проклятый нос! – приказал Эйдан. Эндрюс повиновался, издав звук, подобный звуку треснувшей трубы.

– Мое штатское платье, – распорядился Эйдан, расстегивая красный мундир.

– Для верховой езды? – спросил Эндрюс.

– Нет, черт побери! – Эйдан снял мундир и бросил его на спинку стула, чтобы денщик потом убрал его. – Разве я сказал, для верховой езды?

– Нет, сэр, – признался денщик. – Я подумал, что, возможно, вы решили вечером уехать. – Нос у него по-прежнему был забит.

– Ты ошибся, – сердито сказал Эйдан. – Я сам тебе сообщу, когда соберусь оставить эту чертову гостиницу.

Не прошло и получаса, как он уже был в белой рубашке и галстуке, в синем облегающем сюртуке тонкого сукна и кремовом жилете, в панталонах цвета буйволовой кожи и высоких сапогах с белыми отворотами. Полковник побрился. Но его отвратительное настроение за эти полчаса нисколько не улучшилось, скорее наоборот.

Он все еще не мог поверить в то, что узнал от Сесила Морриса. Эйдану без особого труда удалось выудить из того интересовавшие его сведения. Он просто польстил ему своим вниманием, задавая вопросы и полностью одобряя все его идиотские ответы. Но с каким наслаждением он бы придушил этого маленького гаденыша.

Старик Моррис, вероятно, был отвратительным типом, с презрением думал Эйдан, принимаясь за обед в своем номере. В таком настроении ему не хотелось появляться в пабе. Когда Моррису не удалось заставить дочь выйти замуж ни за одного из предлагаемых им женихов, занимавших более высокое, чем он, положение в обществе, он позаботился о том, чтобы и из могилы сохранять над ней свою власть.

Согласно завещанию, которое он написал незадолго до смерти, Моррис действительно все оставил своей дочери сроком на один год, после чего наследство переходило к ее брату, а в случае его преждевременной кончины – к ее кузену. Но он предусмотрел одно привлекательное для Евы условие. Она сможет распоряжаться унаследованным всю жизнь, если в течение этого года выйдет замуж.

До первой годовщины смерти Морриса оставалось четыре дня.

Сесил Моррис вот-вот вступит в права наследования. Он, когда это было в его интересах, очевидно, надоедал Еве предложениями руки и сердца. Но теперь он в ней не нуждался и не желал, чтобы она ему мешала. Через четыре дня ее должны выселить из дома. Сесил Моррис не желал ничего знать о ее дальнейшей судьбе.

Известие о смерти брата, полученное два дня назад, оказалось для мисс Моррис двойным ударом. Естественно, эта смерть потрясла девушку. Последнее время у нее был и без того измученный вид. Вероятно, последствия смерти брата также оказались тяжким ударом. Капитан Моррис в своем завещании оставлял все ей, он даже подписал бумаги, отказываясь от всех прав на Рингвуд в пользу сестры. К сожалению, его великодушие оказалось напрасным. Он умер, не успев получить в собственность Рингвуд, и, следовательно, не имел права им распоряжаться.

Через четыре дня мисс Моррис станет бездомной и, по-видимому, нищей. Отец не оставил ей даже приданого и ни гроша на жизнь.

Эйдан закончил обед и отпустил Эндрюса, затем, обращаясь к пустой комнате, он старательно повторил все ругательства, произнесенные ранее в присутствии Эндрюса.