Прежде чем тронуть лошадей, Эйдан пристально посмотрел на нее и очень удивил, сказав;

– Сиреневое вам к лицу.

Он прекрасно правит лошадьми, с долей восхищения заметила Ева, когда они ехали по улицам Лондона, а ведь он впервые едет в такой коляске и управляет незнакомыми лошадьми. Однако что в этом удивительного? Он – кавалерийский офицер. К тому же он такой великан и здоровяк. Она не могла удержаться и время от времени прислонялась к Эйдану, хотя сидела, ухватившись за поручень. От полковника пахло кожей и мускусом.

Ее не удивило, что ему нравится собор Святого Павла. Когда они подъехали к храму, у Евы перехватило дыхание. Собор был огромен и прекрасен. Она никогда не видела ничего подобного его величественному главному куполу.

– Не могу поверить, что вижу такое знаменитое здание собственными глазами, – сказала она. – Я всегда мечтала побывать в Лондоне.

– А вам нравится этот портик с пилонами? – спросил он, указывая хлыстом. – Я подумал, не захотите ли вы построить нечто похожее перед Рингвуд-Мэнором, разве что без боковых башен. Они будут выглядеть немного претенциозно на небольшом доме.

Ева с изумлением повернулась к полковнику. Выражение его лица, как всегда, оставалось серьезным. Но она не могла ошибиться. Этот человек был не лишен чувства юмора. Ева рассмеялась.

– Но не могу же я украсть у Сесила идею, – сказала она. – Это было бы нехорошо. Может быть, я лучше построю купол над домом.

Он искоса взглянул на нее, но даже намека на улыбку она не увидела на его суровом лице. Неужели она ошиблась? Нет, этому Ева не поверила.

– Войдемте внутрь, – предложил он и указал вверх. – Можно подняться на верхнюю галерею и осмотреть купол изнутри и снаружи. Но должен предупредить, что, если мне не изменяет память, здесь пятьсот тридцать четыре ступени, и только первые двести пятьдесят, или около этого, легко преодолеть.

– Все равно поднимемся, – весело сказала Ева. – Вид сверху, должно быть, великолепный.

Однако через несколько минут, когда они поднялись на внешнюю галерею, окружавшую основание купола, Ева оказалась не в состоянии восхищаться открывшимся видом. Она тяжело дышала и натерпелась страха во время трудного подъема. Почти все время им пришлось подниматься в темноте. Но она отказалась остановиться на полпути, хотя все ее существо требовало, чтобы она попросила полковника отвести ее обратно вниз. Она боялась даже думать о том, что спускаться всегда труднее, чем подниматься.

– О Боже! – воскликнула она, тяжело дыша. – Как далеко отсюда видно.

– Был миг, – сказал Эйдан, – когда я усомнился, что вы выдержите этот тяжелый подъем.

Они медленно двигались по галерее. Он обращал ее внимание на разные места, стоя рядом с Евой так, чтобы она видела, куда он указывает пальцем. Внизу протекала знаменитая Темза. Он называл перекинутые через нее мосты. Суда и корабли, олицетворявшие оживленную торговлю нации, казались игрушечными. Он указал на лондонский Тауэр, Вестминстерское аббатство, несколько других церквей, чьи изящные шпили выглядели карликами по сравнению с высоким куполом собора Святого Павла, и на многочисленные здания, заслуживающие внимания. А еще дальше по берегам реки Ева видела раскинувшиеся поля. С Темзы дул легкий ветерок, и Эйдан поднял руку, придерживая шляпу.

– Никогда в жизни я не испытывала такого восторга, – сказала Ева и поняла, что говорит чистую правду. Стоявший рядом с ней, высокий, сильный человек уже несколько часов был ее мужем. Сегодня день их свадьбы. На какое-то время она позволила себе задуматься о том, как бы она себя чувствовала, будь это настоящая свадьба, имейся у каждого из них другая, более обычная причина для женитьбы. И снова по ее телу пробежала дрожь предвкушения.