Они осматривали девушек по очереди. Одну за другой, одну за другой. Награждая бирками, словно ценниками, как товар на рынке, пока в помещении не осталось три девушки, включая меня. Один урод всё же не сдержался. Схватил за волосы молодую блондинку и разложил её на столе, принявшись одичало расстёгивать ширинку на брендовых брюках, выкроенных как на слона.

– Эй, Каминский! Ты что задумал? – Рыкнул главный мафиози.

– Не кипятись, брат! Не целка ведь! Грех не воспользоваться. Чёрт я люблю свою работу!

Ублюдок взял девушку в нашем присутствии. Забросил её тощие ноги к себе на плечи и жёстко отжарил, никого не стесняясь. Вероятно, был пьян. Или находился под действием наркотиков. Я отвернулась и закрыла уши ладошками, чтобы не слышать её плача, не видеть её слёз и не слышать стонов невменяемого монстра.

Когда всё закончилось, они разложили и меня на том грёбаном столе, запачканном белым порошком, пеплом от сигарет и липкой спермой. Жирные, уродливые с больным, наполненным бешенством взглядом, они уставились на меня как голодные шакалы на кусок нежного мяса. От них несло алкоголем и сигаретами, а их чёрные зрачки, в которых не было ни капли жалости, были расширены до предела и почти полностью занимали радужку. Тогда я не выдержала. Перестала себя контролировать. Вцепилась одному ублюдку ногтями в рожу, намереваясь выцарапать глаза этой мерзкой скотине, но его друг вовремя успел дёрнуть меня за волосы.

– Сука! Это что ещё за бешеная кошка? Я думал мы договорились, что вы доставите нам покладистых шлюх! Покорных! А у этой что? Вагина что ли золотая? – Она немая! – Григорий попытался оправдаться, чтобы сохранить свою задницу в целостности и сохранности.

– Ну ясно. Ладно, оставляем. Богатенькие извращенцы любят неполноценных. Их это заводит. А значит… – Значит спрос на её дырку утроится! – Гоготнул один из товарищей.

– Точно! Особенно если она ещё плёночная. – Остроумно добавил господин Башкиров. – Она девственница.

Они ещё немного посмеялись, а затем улыбка с лица главной мрази резко испарилась.

– Ладно, хватит веселиться. Пора заняться бизнесом. Через несколько минут начинаем аукцион. Эту, – тряхнул за волосы, – причесать, накрасить, приодеть. Красивая, сучка, но дерзкая! Впрочем… попробую её Махмуду толкнуть. Он любит синеглазых русских нимфеток. А ещё любит пожестче. Тот ещё извращенец психованный. Ах-ха! – заржал так дико, что слюни в разные стороны полетели, забрызгав моё лицо, – Самым непослушным вколи «похуин». Двойную дозу. Этой только половину. Чтобы на сцене выглядела естественной. Всё, Григорий, вали давай! Не опаздывайте.

Меня дико трусило. Набросив халат на моё бледное тело, Григорий быстро повёл меня прочь из комнаты, послушно исполняя приказ главных мерзавцев.

Первым делом, он вколол мне в шею какой-то жгучий препарат, от которого сначала было больно, а затем вдруг стало хорошо. Мне казалось, что у меня выросли крылья и я превратилась в бабочку, а окружающий мир – в сказку. Меня нарядили в уродливое полупрозрачное платье с блёстками, словно рождественскую ёлку, красиво уложили волосы, превратив пряди в пышные волны, накрутив локоны на плойку. В ноги швырнули туфли на тонкой шпильке, на которых можно было бы с лёгкостью убиться, переломав себе ноги. Заставили надеть. Но размер не подошёл. Тогда толстокожие бараны вышвырнули меня на сцену босой. Макияж лёгкий, ненавязчивый… Кроме ресниц. Их мне наклеили, сделав из меня живую куклу. Послушную, благодаря препарату. Я плавала где-то далеко-далеко, в другом измерении. Улыбалась. Ловила разноцветных светлячков и смеялась.