С ума сойти. Меня правда продают как вещь.

– Ну же! Кто даст больше? У этой крошки есть две изюминки! Первая – она всё ещё непорченная, свежая куколка, а вторая – малышка немая! Представляете? Какая удача! Послушная, молчаливая девственница! Кто даст больше пятидесяти? – Разогревал публику ряженый клоун в белом смокинге.

Он говорил на английском. Поэтому я понимала его с трудом.

– Шестьдесят!

– Семьдесят!

– О-о-о, вот это азарт! Торопитесь! И уже совсем скоро сможете опробовать вкусную конфетку!

Ведущий вращал меня вокруг своей оси, как юлу, задирал юбку до пупка, наклонял взад-вперёд как пластилиновую фигурку, пытаясь завести публику, раскрутить богатеньких олигархов на денежки. В конце концов сумма дошла до такого баснословного порога, что сердце в моей груди на несколько секунд превратилось в кусок гранита и перестало биться.

– Восемьдесят!

– Девяносто!

В игре осталось двое мужчин. Один – темнокожий мавр в красных шелках, а другой – самоуверенный араб в белой дишдаше. А тот красивый мужчина славянской внешности по-прежнему молчал. Просто смотрел и просто молчал, взирая на меня как на цирковую зверушку. Собачонку в блестящей юбчонке, которую вывели развлекать своими плясками богатеньких детишек.

Бездушные животные… они ещё очень долго сражались за право распоряжаться чужой жизнью, с азартом, поднимали цену всё выше и выше, демонстрируя всем присутствующим, кто из них круче, у кого больше власти и денег. С каждой новой цифрой свиные глазки ведущего лезли из орбит. Когда торги дошли до полмиллиона долларов, мерзавец будто получил эмоциональный оргазм.

– Пятьсот тысяч раз, пятьсот тысяч два, пятьсот тысяч триииии!

Удар молотка. Звон в ушах, тьма в глазах…

– Продано господину Мухамеду! Поздравляем!

И шумные, восторженные овации.

– Вашу покупку доставят в ваш номер через пять минут. И это новый рекорд, сегодняшнего аукциона, господа! Пятьсот тысяч долларов! Не кисло, правда ведь?

Я умерла. Душой и телом. Мужчина из VIP зоны просто встал со своего места и просто ушёл. Он бросил меня. Ему наплевать. Как и всем остальным здешним обезьянам.

Меня схватили под руки и потащили. Сначала со цены, затем по лестнице вниз и засунули в лифт. А я болталась как желе. Безрукое, да безногое желе. Первым делом, охранники затолкали меня в гримерку, в которой меня привели в порядок и надушили духами. Сама я была не в состоянии передвигать ногами. Мне захотелось украсть у кого-нибудь из амбалов пистолет и выстрелить себе в сердце! Потому что тот мужчина араб… его внешность была настолько отвратительной, что я бы лучше переспала с бомжом на теплотрассе, чем с ним. Особенно, отвратительными были его чёрные глаза. В них не было ничего святого. Ядовитыми кобрами в них клубилось сплошное, одержимое безумие. А ещё ненависть и неуравновешенность.

Через несколько секунд меня затолкали в одну из VIP комнат, расположенную на верхнем этаже здания. Это был гостиничный номер-люкс. Шикарный. Как и всё в этом проклятом музее разрушенных надежд и бесконечной боли.

Охранники посадили меня на стул и, не обращая внимания на безмолвные слёзы, крепко привязали меня к стулу шёлковой лентой, а на голову нацепили бант. Такой, каким обычно украшают упаковки для подарков. Пригрозив пистолетом, выродки быстро удалились.

Осмотревшись, в противоположном углу я увидела ещё одну девушку. С белыми, как снег волосами. Также связанную по рукам и ногам, с красным бантом в волосах. Она сидела молча, будто статуя, и смотрела в одну точку. Наверно, её уже обкололи дрянью. Получается, монстр в белоснежной дишдаше купил двоих. Господи! Что же мне делать?

Через несколько минут в холле послышались хриплые голоса, топот и обрывки фраз, сказанных на арабском языке.