Мисс Лоусон поспешила выполнить приказания.

Когда она, сделав все, что от нее требовалось, выходила из комнаты, Эмили Аранделл неожиданно произнесла:

– Вы славное, преданное существо, Минни. Не обращайте внимания на мой лай. Он куда страшнее моих укусов. Вы очень терпеливы и внимательны ко мне.

Мисс Лоусон вышла из комнаты порозовевшая, счастливо бормоча что-то под нос.

Сидя в постели, мисс Аранделл написала письмо. Она писала его не торопясь, часто задумываясь и подчеркивая наиважнейшие слова, она то и дело зачеркивала фразы и писала поверх зачеркнутого – ибо училась в школе, где ее приучили не переводить без нужды бумагу. Наконец, облегченно вздохнув, она поставила свою подпись и вложила листки в конверт. На конверте старательно вывела имя и фамилию адресата. Затем взяла еще один листок бумаги. Но на сей раз сначала составила черновик, внимательно его прочла и, кое-что поправив, переписала начисто. Еще раз перечитав все написанное, она, довольная результатом своих трудов, вложила его в другой конверт, адресовав Уильяму Первису, эсквайру, в адвокатскую контору «Первис, Первис, Чарлсуорт и Первис» в Харчестере.

После чего она взяла первый конверт, где было указано имя мосье Эркюля Пуаро, и, отыскав в телефонном справочнике нужный адрес, переписала его на конверт.

В дверь постучали.

Мисс Аранделл быстро сунула конверт под клапан бювара.

Ей вовсе не хотелось давать пищу любопытству Минни. Минни и так любила совать нос куда не следовало.

– Войдите, – сказала она и со вздохом облегчения откинулась на подушки.

Теперь она сделала все необходимое, чтобы не оказаться безоружной в сложившейся ситуации.

Эркюль Пуаро получает письмо

Мы с Пуаро оказались вовлеченными в дело благодаря письму, полученному от мисс Аранделл.

Я отлично помню тот день. Стояло жаркое, душное утро уходящего июня.

Пуаро совершал торжественную церемонию вскрытия утренней корреспонденции. Он брал в руки каждое письмо, сначала внимательно его разглядывал, потом аккуратно взрезал конверт специальным ножичком; прочитав письмо, клал его в одну из четырех стоп возле кружки с шоколадом, ибо имел отвратительную привычку пить шоколад на завтрак. Все это он проделывал автоматически, словно хорошо отлаженная машина.

Так уж у нас было заведено, и малейший сбой тотчас обращал на себя внимание.

Расположившись у окна, я глазел на проезжавшие мимо машины. После недавнего возвращения из Аргентины зрелище бурлящего Лондона явно будоражило мою истосковавшуюся по нему душу.

Обернувшись к Пуаро, я с улыбкой сказал:

– Ваш скромный Ватсон осмеливается сделать некое умозаключение.

– С удовольствием выслушаю вас, мой друг.

Приняв соответствующую позу, я важно констатировал:

– Сегодня утром среди прочих писем одно вас особенно заинтересовало.

– Вы настоящий Шерлок Холмс! Совершенно верно!

– Видите, ваши методы пошли мне на пользу, Пуаро, – засмеялся я. – Раз вы прочитали письмо дважды, значит, оно привлекло ваше внимание.

– Судите сами, Гастингс.

Заинтригованный, я взял письмо и тут же скорчил кислую гримасу. Оно представляло собой два листка, исписанных старческими, едва различимыми каракулями, и к тому же было испещрено многочисленными поправками.

– Мне следует прочитать это, Пуаро? – жалобно спросил я.

– Необязательно. Как хотите.

– Может, вы перескажете его содержание?

– Мне хотелось бы знать ваше мнение. Но, если у вас нет желания, оставьте его.

– Нет-нет, я хочу знать, в чем дело.

– Вряд ли вы что-нибудь поймете, – сухо заметил мой друг. – В письме толком ни о чем не говорится.