Агата Кристи. Немой свидетельЭркюль Пуаро – 16
Дорогому ПИТЕРУ, лучшему другу и приятелю, собаке, каких мало
Глава 1 Мисс Аранделл из «Литлгрин-хауса»
Мисс Аранделл скончалась первого мая. И хотя болела она недолго, смерть ее мало кого удивила в провинциальном городке Маркет-Бейсинг, где она жила с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Ибо Эмили – последней из потомков Аранделлов – давно уже перевалило за семьдесят, и многие годы она слыла особой хрупкого здоровья, тем более что полтора года назад она едва не умерла от приступа болезни, которая в конце концов ее и доконала. Но если смерть мисс Аранделл мало кого удивила, то ее завещание взбудоражило всех, вызвав бесконечные толки и бурю самых разных чувств: недоумение, волнение, отчаяние, злобу. Неделями, а то и месяцами в Маркет-Бейсинге ни о чем другом не говорили. У каждого на сей счет имелось свое собственное суждение, начиная с бакалейщика мистера Джонса, утверждавшего, что «свой своему поневоле брат», и кончая мисс Лэмфри с почты, без конца твердившей: «Нет дыма без огня! Помяните мои слова!» На самом же деле – таково было единодушное мнение жителей города – о том, что произошло в действительности, могла знать только одна особа – мисс Вильгельмина Лоусон, компаньонка мисс Аранделл. Тем не менее мисс Лоусон категорически отрицала свою осведомленность, заявляя, что знает ничуть не более остальных и не менее других была огорошена, когда вскрыли завещание. Впрочем, мало кто верил ей. Но что бы там ни говорила мисс Лоусон, сущую правду знала лишь сама покойная. А уж она-то умела держать язык за зубами. Даже своему адвокату ни словом не обмолвилась о мотивах своего решения. Решила, и все тут. Скрытность вообще была свойственна Эмили Аранделл – типичной представительнице своей эпохи, с присущими этому поколению добродетелями и пороками. Несмотря на властный, иногда нетерпимый характер, она отличалась необыкновенной отзывчивостью. Да, у нее был острый язычок, но она делала много добра. Сентиментальная по натуре, она тем не менее обладала ясным умом. Никто из компаньонок подолгу не задерживался у нее, хотя им и щедро платили, – слишком уж нещадно она их третировала. Кроме того, у нее было сильно развито чувство семейного долга.
Мисс Аранделл, будучи некогда миловидной девицей, до старости сохранила привлекательность, прямую осанку и живые манеры. Слабая желтизна кожи свидетельствовала о том, что ей противопоказана жирная пища. – Как же вы намерены разместить их, Минни? – спросила она. – Мне кажется… По-моему, так будет правильно… Доктора и миссис Таниос следует поместить в дубовой комнате, Терезу – в голубой, а мистера Чарлза – в бывшей детской… – Нет, Терезу поместите в детской, а Чарлза – в голубой, – перебила ее мисс Аранделл. – Как вам будет угодно… Прошу прощения… Просто я думала, что бывшая детская менее удобна… – Терезу она вполне устроит. Поколение мисс Аранделл чтило женщин гораздо меньше мужчин. В ту пору мужчины главенствовали в обществе. – Жаль, что не приедут малышки, – слащаво проворковала мисс Лоусон. Она обожала детей, но совершенно не умела с ними обращаться. – Хватит с нас и четверых гостей, – обрезала ее мисс Аранделл. – Тем более что Белла слишком распустила детей. Очень уж они непослушны. – Мисс Таниос – хорошая, заботливая мать, – пробормотала Минни Лоусон. – Да, это верно. Белла чересчур добра, – согласилась мисс Аранделл. – Ей, наверное, нелегко живется на чужбине, в таком захолустье, как Смирна, – вздохнула мисс Лоусон. |
