Наконец-то кассирша пронесла вещи через сканер. Деньги, которыми я заплатила, мне пришлось, хотела я того или нет, «одолжить» из маминого семейного бюджета. Она обещала мне кое-что дать для моей вечеринки, а в этот момент у нее точно были другие проблемы. Гораздо тяжелее двух рюкзаков, которые я тащила домой, было мое чувство вины. Я оставила своих родителей одних, в то время, как на свет появлялся мой братик или сестренка. Но мне нужно было помочь еще одному члену семьи обрести свое истинное существование - если я когда-нибудь еще увижу его.

Кроме того я позвонила бабушки Анни в дом для престарелых и предупредила - и мне вовсе не нужно было просить поехать ее в больницу. Ее ликования еще сейчас раздавалось в моих ушах. Для нее очевидно было едва что-то более грандиозное, чем рождение и она могла оказать маме большую помощь, чем я. Никто не мог заставить меня поддерживать маму - они не покинут клинику, пока не родиться ребенок. В этом отношение я хорошо знала бабушку Анни и папу. Значит квартира и вечер были в моем распоряжение.

Так как летнее солнцестояние в Скандинавии праздновали на открытом воздухе, я не отказалась от своей идеи подготовить наш сад. Это был теплый, почти что душный день, и не выглядело так, что может начаться дождь. Когда я преодолевала последние несколько метров до нашего дома, в то время как бутылки пива в моем рюкзаке тихо звенели, небо над городом было ясным, шелкового, светло-голубого цвета.

- Леандер? - Нет, его здесь не было. Мой радар, распознающий Леандера, работал надежно. Тем не менее я посмотрела в каждой комнате, даже в ванной - безуспешно. Так как у него не было мобильного, я могла попытаться найти его только с помощью моего сердца - но я не почувствовала никакого отклика, как это было обычно.

Это так сильно меня обеспокоило, что мне, как уже часто во время сомнительных действий Леандера, захотелось броситься как маленький ребенок на пол и кричать, размахивая руками и ногами. Только это никак не поможет. У меня было еще много работы. Если он не появиться, значит я устрою вечеринку летнего солнцестояния в худший день моей жизни. Хотя это и было немного странным, но я все еще надеялась, что все встанет на свои места.

Крепко стиснув зубы я поставила вариться картофель на плиту и использовала время приготовления, чтобы принять душ и повесить в саду парочку фонариков, которые нашла в маминой коллекции. На вид они выглядели как азиатские и были выдержаны в желто-оранжевых тонах, так что погрузили наш унылый кусок газона и окружающие его стены в мягкий свет. Кроме того с прошлого лета у нас еще остались несколько факелов, которые я засунула в те немногие цветочные горшки, что здесь были.

В самом конце я подключила мой CD-плеер и распределила все подушки для сидения на газоне и немногой садовой мебели, которые смогла найти в квартире. Наверху картофель уже перекипел, не нанеся однако какого-либо трагического ущерба в кухне. Я слила воду, вывалила ее в чашки и поставила остывать в кладовку. Потом выложила на стол тарелки, стаканы и салфетки. После, пусть ребята помогут мне вынести все это в сад.

Теперь на очереди была я. Собственно у меня не было настроения переодеваться в костюм; я была слишком нервной из-за Леандера и ребенка. Но как только занялась этим, то впала в то самозабвенное потоковое состояние, которое мне было уже знакомо от шитья и все заботы и проблемы унеслись прочь. Я пришла в себя снова лишь тогда, когда подняла переливающиеся веки и посмотрела в зеркало.

- Да, - сказала я слегка гордясь сама собой, - Да, это я ... Это я?

Огненная воительница в зеркале смотрела на меня доброжелательно. Я долго не могла придумать, кем хотела стать - или была бы, если бы существовал параллельный мир, состоящий не только из людей. Но потом, во время швейного кружка, я начала просто выбирать ткани и материалы, которые мне спонтанно нравились и в моей голове образовывалась все более ясная картина, которая показывала своего рода кошку-воительницу, объединенную с элементом огонь.