– Да? – протянула она, ничего не понимая.

– А как звали несчастную?

– Джоан Крег… Это ужасно, лейтенант! Я никак не могу поверить во все это. Словно в кошмарном сне. И мне кажется, то я вот-вот проснусь…

– К несчастью, это все-таки произошло наяву. У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, почему ее хотели убить?

– Разумеется, нет. Что за дикая мысль? – она прикусила губку. – О! Извините, лейтенант, но я сейчас совершенно ничего не соображаю.

– Что вы о ней знаете?

– Она приехала из Невады. Ее отец очень богатый скотопромышленник. Она пробыла у нас около полугода.

– И больше ничего?

– Больше мне ничего не известно. Я очень огорчена, но мало чем могу помочь вам в этом деле.

– Может, кто-нибудь другой знает о ней побольше?

– Вы собираетесь расспрашивать всех?

Мне пришлось запастись терпением, чтобы ответить на этот вопрос.

– Мисс Баннистер, речь идет об убийстве. Обычай требует того, чтобы убийцу нашли. Это называется вести следствие, и люди, которые занимаются расследованием, естественно, задают вопросы.

– Да, разумеется. – Она вздрогнула. – Я просто подумала о той «рекламе», которую мы получим при этом расследовании.

Дверь резко распахнулась, и в комнату влетела мисс Томплинсон.

– Бедняжка Джоан! Это ужасно! Понимаете, для меня это страшное потрясение. Это противоестественно… Это все равно, что играть в бадминтон человеческими зубами.

В холле ко мне подошел мужчина с лицом, напоминающим лезвие ножа. Это был сержант Полник.

– Лейтенант! – выпалил он. – Инспектор След находится в машине вместе с фотографом. Врач и санитары уже в работе.

– Хорошо, Полник, скажите Следу, чтобы прислал фотографа. Тело находится в большом зале, вон там. Кроме того, когда произошло убийство, на сцене был иллюзионист. Он называет себя Великим Мефисто. Такая большая зебра с бородой. Он не остался бы незамеченным даже в воскресенье летом в Кони-Айленде! Когда зажегся свет в зале, и все увидели труп девушки, его уже не было. Попробуйте отыскать его и, если найдете, приведите в зал.

– Ясно, лейтенант.

Я вернулся в театральный зал. Врач как раз прикуривал сигарету. Он поднял на меня глаза и проворчал:

– Пронесся слух, что шериф впал в детство и восстановил в прежней должности известного мне лейтенанта. Выходит, это чистая правда?

– Салют докторам! – холодно поздоровался я. – Скольких больных за это время вы отправили на тот свет?

– Над этим мне не приходится трудиться. – Он скорчил недовольную рожу. – Этим занимаются другие. Причина смерти очевидна. Полагаю, вы прекрасно знаете, что случилось, и не нуждаетесь в моих предположениях. И пока фотограф не закончит свое дело, я все равно ничего не смогу предпринять.

– Это точно.

– Естественно, потом я произведу вскрытие. Но вообще-то и так ясно, что нож был очень острый и нанес ранение прямо в сердце.

– Значит, мы имеем дело с очень опытным убийцей или со страдающем никталопией.

– Как вы сказали? С кем?

– Никталопом, человеком, видящим в темноте. Вы обязаны знать об этом, доктор.

Он не стал со мной спорить и. проворчал:

– Если нож достаточно острый, то для удара не требуется много силы. Чуть позже я вам скажу точно.

– Значит, она могла быть убита другой женщиной.

– Возможно и так, – согласился врач. Фотограф и След, маленький тип в очках с тонкой оправой, появились в зале и сразу же приступили к делу.