– Вот и снова ты в моих объятиях, совсем, как шестьдесят лет назад. Помнишь? – прошептал ей на ухо зловещий, до боли знакомый голос.

– Помню, – еле слышно ответила Динара, потому что рука вампира в шелковой перчатке так сжала ей горло, что она не могла кричать.

– Почему ты пошла сюда? Ты ведь знала, что никакой матери здесь нет, – холодно поинтересовался граф.

– Я не могла устоять против твоего гипноза, – призналась Динара.

– Ты поможешь мне уничтожить Катрин? – спросил Марко. – Если согласишься, то вся моя любовь отныне будет принадлежать только тебе.

В его голосе вдруг прозвучало столько нежности и страсти, что несколько секунд Динара колебалась, но, к счастью, трезвый рассудок и самообладание вернулись к ней.

– Никогда, – твердо отказала она. – Ты обманешь меня, как обманул шестьдесят лет назад. Я не хочу, чтобы Катрин повторила мою участь. Такой гнусный слизняк, как ты, не стоит даже одного волоса этой прекрасной женщины.

– Я мог бы сейчас же перекусить твою вену на шее, – в голосе вампира зазвучали прежние металлические нотки, –но я не сделаю этого. Сегодня я должен насытиться кровью Катрин. А твоя очередь, несчастная, наступит завтра.

Он прислонил ее к стене и насильно поднял руки. Динара почувствовала, как из каменной кладки стены вдруг высунулись железные обручи и обвили ее руки и ноги. Она оказалась намертво пригвожденной к стене и не могла даже пошевелиться, так как малейшее движение причиняло неимоверную боль.

– До завтра, – с издевкой попрощался вампир. – У тебя есть целая ночь, чтобы приготовиться достойно встретить смерть.

Катрин все это время оставалась в своих покоях. Ее охватило странное оцепенение. Словно повинуясь беззвучному приказу, она не смела пошевелиться. Голос матери Динары перестал звучать в комнате фазу, как только подруга вышла за порог.

Ей казалось, что наступившая тишина длилась целое столетие. Как медленно бежит время, когда любишь и хочешь быть любимой! Неужели ей предстоит провести в этом мрачном замке еще много томительных лет?

Четкий звук раздавшихся шагов заставил ее вздрогнуть. Почему-то она не сомневалась, что это идет ее любимый. Но если раньше его приближение вызывало у нее горячее волнение в крови, то сейчас – неизъяснимый трепет.

Как сильно сожалела Катрин в эту минуту, что рядом нет ее любящих родителей! Ведь она еще так молода и так плохо знает жизнь! Хотя, пожалуй, матушку она видеть сейчас не желала бы. У Катрин было подозрение, что ее мать сама немного тайно влюблена в графа. А делить своего Марко Катрин не хотела ни с кем...

Когда Владич вошел в комнату, его лицо было бледным, но походка – твердой и уверенной.

– Любовь моя! – с криком радости кинулась ему на шею Катрин.

Вампир растерялся. Он-то надеялся застать ее здесь трепещущей от ужаса и отвращения! Тогда он без особых колебаний впился бы ей в трепетно пульсирующую голубую жилу на шее! Ему следовало бы сразу наброситься на свою жертву! Но теперь это благоприятное время оказалось упущенным. У него не нашлось сил оттолкнуть прочь эту млеющую от любви к нему женщину.

– Ко мне наведывался этот противный Ион, – торопливо рассказывала Катрин, крепко прижимаясь к груди графа, словно боялась потерять его навек. – Ты даже вообразить не можешь, какие он тут гадости сочинял про тебя. Но я не поверила ни одному его слову. Он всегда производил впечатление лгуна и разбойника...

– Мне очень жаль, Кэт, но все, о чем рассказывал Ион, – чистейшая правда, – с грустью сказал Владич.

– Все равно, это не имеет никакого значения, – убежденно сказала Катрин. – То, как ты жил до меня, – неважно. Ты был плохим и допускал ошибки. Но теперь ты исправишься и со временем добрыми делами сумеешь загладить свои ошибки.