Повстанцы отбили этот первый приступ. Их меткие лучники стреляли почти без промаха по врагу. Они подожгли заранее подготовленные бочки со смолой и направили их прямо под ноги боевым слонам. Напуганные огнем, слоны развернулись и помчались назад, топча османов.

Окрыленный успехом, Черноевич приказал своему войску двигаться на врага. Под этим натиском строй передовых османских полков дрогнул и начал беспорядочно отступать. Чтобы развить успех, Черноевич бросал в бой все новые и новые силы. На поле битвы все смешалось.

Сеча продолжалась весь день, но ярость сражающихся не утихла даже с наступлением вечерней прохлады. Внезапной вылазкой повстанцы сумели овладеть османской батареей пушек, но воспользоваться ими не смогли – порох находился в обозе противника.

К закату солнца определилось численное превосходство османов. Но мужество, с каким бились повстанцы, уравновешивало шансы сражающихся на победу. Ситуация напоминала хрупкое равновесие на чаше весов. И достаточно было кинуть на них всего один камешек, чтобы военное счастье склонилась в чью-то сторону. Османы уже использовали все свои силы. У повстанцев в резерве еще оставался отряд воеводы Марко...

Еще пополудни, когда повстанческие отряды окружили османский обоз, в расположение отряда Марко прискакал весь израненный Груя. Покидая замок, воевода оставил его в составе небольшого отряда охранять Марицу. Бессильно упав с запыленного коня на руки подхвативших его товарищей, Груя слабеющим голосом вымолвил:

– Османы взяли замок...

Его лицо обмыли холодной водой, кровоточащие раны перевязали чистыми тряпками. Едва Груя пришел в себя, Марко склонился над ним и закричал страшным голосом:

– Ради всего святого, говори скорее, что произошло!

– Османы... ворвались... в замок... – запинаясь, с трудом произнося слова, рассказывал Груя. – Никто их... не ожидал... Думали, все они... ушли отсюда... Поэтому мост через ров не поднимали, караул несли невнимательно... А они вдруг как нагрянут!.. Их очень много было, а во главе – Орхан-бег... Все, кто успел взять в руки оружие, заперлись в дворцовой башне, чтобы защитить госпожу. Орхан-бег кричал, что если выдадим ему Марицу, то всем сохранит жизнь и свободу... Но из наших никто не дрогнул. Тогда он велел собрать все, что может гореть, сложить это возле башни и поджечь. Меня спустили по веревке через окно, которое выходило на озеро... Я прыгнул в воду, отплыл подальше, выбрался на берег, наткнулся на конного османа, убил и прискакал сюда на его коне... Когда я мчался сюда, то видел черные клубы дыма над замком. Огонь уже подбирался к башне... Я приехал звать тебя, воевода, на помощь. Если ты отправишься назад прямо сейчас, то еще успеешь спасти жену... Но торопись и прихвати как можно больше людей. Османов там чуть ли не тысяча...

Сказав это, Груя потерял сознание.

– Как я могу поехать, когда здесь решается судьба всего народа! – закричал Марко, как будто Груя мог его услышать.

Марко опустился на землю и стал стучать кулаками по песку в бессильном отчаянии. Но потом вскочил на ноги и с надеждой начал всматриваться в горизонт, туда, откуда доносился шум сражения. Он решил дождаться мгновения, когда исход битвы будет предрешен, и тогда уже немедля отбыть на помощь осажденным в замке. Всякую секунду ожидал он посланца от главнокомандующего с приказом идти в бой. Каждая минута казалась ему длиннее года. Но проходили часы, а гонца от Черноевича все не было.

Над землей уже сгущалась вечерняя мгла, когда кто-то тронул Марко за плечо. Он резко обернулся: перед ним стоял Груя, который уже немного пришел в себя.

– Воевода...

– Ну, чего тебе?! – закричал Марко.

– Прости, воевода, – склонил голову Груя, – ты стал совсем седой...

Поморщившись, Марко выдернул клок своих волос – они были совершенно белые.