Разбирая безделушки, я наткнулся на карманное зеркальце и таким образом получил наконец возможность проверить, что в моей физиономии особенного. Невольный ужас овладел мною при первом же взгляде в зеркало. Я ли это? На меня смотрел сизо-синий монстр. Я не верил глазам, грешил на испорченное стекло, искажающее лицо, думал даже, что у меня галлюцинации. Потом долго тер щеки водой, вследствие чего синева их еще более усилилась. Я стал совершенно синим, индиго!

— А как же руки? Вы видели их? А тело?

— Руки были вымазаны в гудроне, а тело… Пираты ведь полностью экипировали меня, я не видел своего тела. Вдоволь насмеявшись над моими злоключениями, бокаирес проникались ко мне все большим уважением, так как решили, что этот дьявольский цвет естественный.

— Порой и несчастье на пользу!

— Что касается меня, то я совершенно растерялся, не находя причины чудовищного превращения.

— А не от удавки ли это?

— Я так и подумал.

— Это не редкость!

— Как это не редкость?

— Ну-у, — смущенно протянул Беник, — когда с кем-нибудь случается крупная неприятность… Ну-у, тогда и говорят, что он аж посинел…

— Право, Беник, это неуместная шутка.

— А я вовсе не шучу. Впрочем, для меня, к примеру, вообще не имеет значения, кто вы и какой вы. Я так же крепко любил бы вас, будь вы хоть нищий старик, хоть корабельная мачта.

— Верю вам, друг мой, однако приходится признать, что в моем случае точнее не скажешь: меня повесили, я выжил и от этого «аж посинел». Но это еще не все. Временами я ощущаю слабость в ногах, вялость, упадок сил, удушье, головокружение. Чаще всего это происходит, когда очень волнуюсь или переживаю за кого-то. Тогда из синего превращаюсь в чернокожего.

— Невероятно!

— А заметил я это, когда однажды бокаирес вдруг стали показывать на меня пальцами в страшном смятении. Взглянув на себя в зеркало, с которым теперь не расстаюсь, увидел негра! Вообразите! Правда, через полчаса кожа вновь посинела, и с тех пор это мой естественный цвет.

— Такое даже трудно себе представить! Не колдовство ли это? Знайте, месье Феликс, как бы там ни было, а на меня вы всегда можете рассчитывать. Однако тут все-таки не обошлось без нечистой силы!

— С врачом бы проконсультироваться…

— Ни бельмеса не смыслят эти врачи в таком деле, поверьте. А я вот что скажу: помните сатанита, что вы подстрелили? Вот где собака зарыта! Вот откуда ниточка тянется!

— Опять?

— Помяните мое слово! Ах, кабы знать, чья душа жила в теле той птицы, вас мигом удалось бы превратить опять в белого человека… Но это одному Богу известно… Однако я перебил вас. Продолжайте, месье Феликс.

— В Марахао, куда мы вскоре прибыли, бокаирес собирались продать награбленное скупщикам краденого. Меня они продали среди прочего барахла. Вот жаль только, не знаю, почем сторговались. Я попал в дом к одному еврею.

— Какая низость! Поступать так с себе подобным!

— Подумайте о неграх! Их ведь тоже продают. Ну, разве это не гнусный промысел! Разве то, что они не похожи на нас, дает основание пренебрегать законами гуманности?

— Я никогда не задумывался об этом, месье. Как-то в голову не приходило…

— Вскоре еврей уступил меня бродячему фокуснику. Тот показывал по деревням разные разности и быстро смекнул, что сможет неплохо подзаработать на мне. Он поселил меня в своей лачуге, приковал цепью и принялся дрессировать.

— Дрессировать?!

— Именно дрессировать.