– Жалеете?

Уэр кивнул.

– Разве я сильно изменилась с тех пор?

Он резко повернулся и повел ее по ступеням вниз, в сад. Посыпанная гравием дорожка шла вдоль низких тисовых живых изгородей, которые, в свою очередь, огибали ухоженную центральную лужайку и великолепный фонтан.

– Время меняет нас всех, – сказал он. – Но я думаю, что сильнее всего вас изменила смерть вашего дорогого Колина.

Упоминание имени Колина глубоко ранило Амелию, на нее нахлынула неутолимая печаль. Он был ее самым дорогим другом, он завладел ее сердцем. Он был цыганом, племянником конюха, но в ее скрытом от других мирке они были равными. В детстве они вместе играли, а потом оба росли и менялись. Эти перемены волновали их. Возникали новые чувства. Исчезала Невинность.

Колин возмужал, стал молодым человеком, чья экзотическая красота и сила возбуждали в Амелии что-то, к чему она не была готова. Мысли о нем преследовали ее днем, а ночью мучили сны с сорванными украдкой поцелуями. Он был мудрее, понимая, что у дочери пэра и молодого конюха не может быть общего будущего. Он отталкивал ее, притворялся, что не испытывает к ней никаких чувств, он разбивал ее юное сердце.

Но кончилось тем, что он отдал за нее жизнь.

Амелия судорожно вздохнула. Иногда, прежде чем заснуть, она позволяла себе думать о нем. В эти минуты она раскрывала сердце и давала волю своим воспоминаниям – о тайных поцелуях в лесу, о страстном влечении и пробуждавшихся желаниях. Никогда после этого она не испытывала такую глубину чувств и знала, что никогда не испытает. Ее любовь к Колину была сильнее и глубже обыкновенной детской влюбленности и не покидала ее. Эта любовь уже не была всепоглощающим пламенем, она превратилась в нежность и теплоту. Благодарность за его жертву усиливала восхищение. Тогда, оказавшись между людьми своего отца и агентами королевства, она могла погибнуть, если бы Колин не увез ее. Безрассудное, подогреваемое любовью похищение стоило ему жизни.

– Вы снова думаете о нем, – тихо заметил Уэр.

– Неужели это так заметно?

– Видно невооруженным глазом. – Он сжал ее руку, и Амелия нежно улыбнулась ему.

– Может быть, вы думаете, что моя сдержанность объясняется все еще неугасшим чувством к Колину, Но нет, меня сдерживает отношение к вам.

– О?

Амелия видела, что удивила его.

Они повернули к дому. Ослепительный свет и чарующие звуки музыкальных инструментов вырывались из открытых окон.

– Да, милорд. Я опасаюсь, что отвлекаю вас от истинной большой любви.

Уэр тихо рассмеялся.

– Какое у вас воображение. – Улыбка сделала его таким красивым, что она задержала на нем восхищенный взгляд. – Признаюсь, у меня возникают странные мысли, когда я вижу ваш отсутствующий взгляд, но этим и ограничивается мой интерес к сердечным делам.

– Вы не представляете, что теряете.

– Простите мою грубость, но если я не впадаю в меланхолию, которая не покидает вас, то мне она совершенно не нужна. Она делает вас привлекательнее и придает вам таинственный вид, который кажется мне неотразимым. Жаль, но боюсь, что мне не удастся вас отвлечь. Подозреваю, что буду выглядеть несчастным рядом с вами.

– Граф Уэр несчастлив?

Он шутливо передернул плечами:

– Ну что вы? Это совершенно невозможно.

– Именно так я и думала.

– Вот видите, вы мне идеально подходите, Амелия. Мне нравится ваше общество. Нравится ваша честность и умение свободно говорить почти обо всем. Нет ни неуверенности, ни опасения получить выговор за необдуманный поступок. Вы не можете причинить мне боль, как и я не могу причинить боль вам, потому что мы не оправдываем свои действия чувствами, которых не существует.