Галька скрипела под ногами, скатывалась по склону. Что дальше?
У Педро то и дело перехватывало горло, хотелось плакать, хотя он не знал почему. Чем дальше он уходил от места последней базы, где остались всего две палатки, одеяло, немного продуктов и патронов, тем тяжелее становилось у него на душе. У него было такое чувство, будто ему не дано больше вернуться туда никогда. Да, какая-то неведомая сила тянула вниз, в долину, где есть вода, пища, крыша. Вернуться в свою деревню? Отца убили, мать умерла; соседи зададут ему трепку за то, что удрал, а потом дадут похлебку с бобами… Нет, у Педро есть отец! Он ждет там, наверху! И ни за какую похлебку он не предаст команданте!
Когда Педро остановился передохнуть, он расплакался. Представил себе, как команданте просыпается, приходит в себя и никого рядом не находит. Команданте один, совсем один. А он любил Кампано, самого лучшего из людей. Кампано всегда был добр к индейцам и особенно к нему, Педро.
Солнце было уже в зените, и, если он хочет вернуться к Кампано до наступления темноты, пора возвращаться. Да, но как, с пустыми руками? Педро взял в руки фляжку, отвинтил пробку — ни капли. Он нужен команданте. Чего доброго, тот еще заподозрит его в трусости. Но ведь Педро верен Кампано, он только хочет найти чего-нибудь съестного. Дальше вниз, дальше! Ему пришло в голову, что хорошо бы позвать на помощь взрослых, отнести команданте обратно в деревню. До нее два дневных перехода, ну, самое большее, три… Нет, невозможно — это целая неделя. На холодных камнях, в одиночестве столько его друг не выдержит, столько не выдержит никто!..
Хуан Кампано проснулся, протянул руку и обнаружил, что Педро рядом с ним нет. Сереет рассвет, он один. Педро не вернулся. Мальчишки будет не хватать, но так лучше: на войне детям не место…
Включил приемник. Сквозь атмосферные разряды едва слышится голос диктора. Сначала ничего серьезного. Передают местные новости, сообщения полиции о мелких кражах. Кто-то ищет место учителя, кто-то — повара. Но вдруг он услышал следующее: «Расследуется преступление, жертвой которого позавчера стал Ральф Вилан, начальник отдела информации североамериканской миссии помощи Гватемале. Теперь подозревается также мужчина, участвовавший в съемках в саду министра просвещения, о чем мы уже сообщали. Подозреваемый играл главную роль: герильеро Хуана Кампано, несколько лет назад безуспешно пытавшегося похитить Тони Толедо. Сцена снималась с разрешения Тони Толедо в документальном плане. Когда Толедо, кандидат на пост президента от ПР, появился перед теле- и кинокамерами, в саду рядом прозвучали выстрелы».
Кампано вспомнились недавние слова Педро. Выходит, это ему не приснилось… В главной роли! Поразительно! Он сражается с империалистами, а о нем снимают кино; и кто — люди из такой же империалистической державы… Он своего добился: народ знает о нем и помнит. Интересно, что за люди снимают фильм?..
Кампано открыл дневник. В последнее время писать стало трудно. Листок выглядит странно — какие-то каракули. И только вверху справа четкая, разборчивая дата. А вот что он занес в дневник 16 ноября: «Вчера, когда спустились сумерки, мы тронулись в путь. Следующий колодец был в четырех часах ходу, но, добравшись туда, мы увидели, что армия колодец засыпала… Там, где царит насилие, ему нужно объявлять войну. Любовь к людям возможна только как атака на поработителей».
«Куда же теперь? — читал он дальше. — Мы где-то между Тахумулька и Такана. Запасов хватит дня на три. Рана не закрывается. В последние дни все против нас. Но потребности мои сократились до предела. Что же важно? Только борьба! Борьба — это путь к достижимому!» Кампано нашел, что записи сделались грустными, более того, они повторялись. И это постоянная привязка к двум вулканам! Значит, они с Педро кружили на одном месте и к своим почти не приблизились. |