Сначала ей нужно остаться в живых.

– Пожалуйста, – бедняжка принялась умолять Ноа, на минуту забыв, что командует здесь она, – пожалуйста, просто сделайте это. Отвезите меня на Мамонтову, и все.

– А потом?

А потом, очень надо надеяться, она найдет деньги, передаст их тем плохим парням и вернется в школу, учить второклашек. Снова заживет тихой жизнью в своем маленьком, уютном мирке, где приличные люди не попадают в подобные переделки.

Ноа дожидался ответа, и она проглотила ком в горле.

– А потом вы приземлитесь и дадите мне уйти.

– А вы что, растворитесь в воздухе?

– Клянусь, вы больше не услышите обо мне! Не нужно выдавать меня полиции, я ничего такого не сделала.

– Кроме угона самолета.

– Вы все равно направлялись на Мамонтову, – возразила она.

Он взглянул на нее, и его темно-зеленые глаза хранили непроницаемое выражение. Холодный, оценивающий взгляд, рот сжат в нитку – бесполезно молить о прощении!

– Простите мое любопытство. Почему бы вам не признаться, за какие еще подвиги мне стоило бы отправить вас в полицию? Ну, вы знаете – кроме угона самолета и того, что вы угрожали мне смертью?

Смертью, как же. От «биковской» ручки.

Он почувствует себя последним дураком, если догадается, что ее пистолет – всего-навсего пластиковый корпус с синей пастой. При этой мысли ее вдруг обуял безумный смех, но Бейли сумела его подавить. Господи, как же она устала, просто до смерти устала… И она сдалась, рухнув в кресло рядом с Ноа, потому что ноги дрожали и подкашивались.

Ноа наблюдал за ней. Летные очки он сдвинул на макушку, и волосы больше не падали ему на глаза.

Удивительные, обладающие гипнотической силой глаза.

Да, она совершенно терялась, когда смотрела в эти глаза. С нее достаточно мужчин. По правде говоря, если она останется в живых, вообще никогда не захочет иметь дела с мужчиной.

Никогда. На всю оставшуюся жизнь.

Усталость, проникающая до мозга костей, сгибала бедняжку пополам. Чертовски трудная работа – оставаться в живых. На секунду, только на секунду, ее голова опустилась на спинку кресла. В результате капюшон поехал вверх. Она выпрямилась тотчас же, но было поздно.

Он увидел.

– Господи Иисусе!

Шокированный, он смотрел расширившимися глазами. Но тут был вынужден перевести внимание на самолет, который подскочил и дернулся вниз. Некоторое время пилот был занят тем, чтобы выправить самолет в условиях внезапной турбулентности.

Но где царила просто смертоубийственная турбулентность, так это в ее животе.

– Бейли Синклер. – Ноа покачал головой. Нужно было держать самолет. Ноги заняты педалями возле самого пола, руки вцепились в руль – или как там называется эта штуковина в самолете. Его тело было поглощено пилотированием, но глаза смотрели только на нее. –  Что за дерьмовую игру вы затеяли?

Бейли тяжело вздохнула.

– Никакой игры, – ответила она тихо. – Клянусь вам, это не игра.

Некоторое время он изучал ее лицо.

– К черту! – Он стиснул зубы. – Ответ не принимается. Начните сначала.

– Мне нужно попасть на Мамонтову.

– Еще раньше.

Правильно. Новый припадок истерического смеха пузырился в горле, но она сдержала смех из страха, что уже не сумеет остановиться, если начнет. Потом, скорее всего, расплачется, а потом… нет, у нее нет времени на жалость.

И целую вечность не было.

– Ваша очередь говорить, – напомнил Ноа.