Он подошел к ней и увидел, что она все еще не могла отдышаться после такого быстрого бега. Он посмотрел на нее сверху вниз и прежде, чем она успела что-то сказать, схватил ее за плечи.

— Как вы посмели! — взорвался он, и в его голосе послышался страшный гнев. — Как вы посмели дурачить меня! Вы попросили меня участвовать в какой-то безумной затее, чтобы помочь своему дяде, и после этого наносите мне оскорбление, выставляя напоказ своего любовника не только передо мной, но и перед моими друзьями!

Он был в таком бешенстве, что стал трясти ее за плечи, и от этого неистового напора золотисто-рыжие кудри Кларинды упали ей на лоб и разметались по плечам.

— Вы были грубы со мной во всех отношениях, — сказал он. — Я думал, что у вас есть на это какое-то моральное право, но ваше поведение дает мне полное основание сомневаться в этом.

Он стал трясти ее снова, но, несмотря на свой гнев, все-таки осознавал, как в эту минуту она была хороша — большие изумленные глаза ее глядели на него снизу вверх, влажные губы полуоткрылись, а на щеках алел яркий румянец.

Тогда очень грубо, потому что ярость все еще бушевала в нем, он сжал ее в своих объятиях.

— Если вы жаждете поцелуя, — промолвил он резко, — получите его от мужчины, который имеет на это полное право.

И прежде чем она успела вскрикнуть, она почувствовала его губы на своих губах и его поцелуй — жестокий и почти мучительный. Внезапно он осознал мягкость и сладость ее губ и стал целовать ее более нежно и не столь властно.

Его гнев исчез, и он почувствовал непреодолимое желание возбудить в ней ответную страсть, возникавшую у каждой женщины, которую он когда-либо целовал.

Его поцелуи были искусны, настойчивы, продолжительны. Но вдруг — невероятно! — лорд Мельбурн почувствовал, что после бурной безуспешной попытки освободиться от него Кларинда стала неподвижной и бесчувственной в его руках.

Она была так тиха, что он с удивлением поднял голову. И тогда она, изогнувшись всем телом, в мгновение ока высвободилась из его объятий. Минуту смотрела на него потемневшими от гнева глазами, а затем медленно и холодно произнесла:

— Боюсь, милорд, что ваши развязные любовные манеры не подойдут для здешних мест, какой бы успех они ни имели в Лондоне. Если у вас возникла безотлагательная потребность найти женщину, то в деревне есть множество незатейливых девиц, которые с удовольствием примут ваше предложение.

Она говорила без малейшей запинки, и было вполне очевидно, что она заранее приготовила эту речь. Но вдруг кровь вновь прихлынула к ее щекам, глаза загорелись, и она топнула ногой.

— Если бы только я была мужчиной, — закричала она, словно бросая в него слова, — я бы убила вас за это!

И прежде чем он смог ей ответить, она бросилась бежать сквозь кусты. Сначала ее фигурка еще мелькала среди ветвей, но через несколько секунд она окончательно исчезла из виду.

Лорд Мельбурн помедлил немного, глядя на то место, где только что она стояла, и странное выражение появилось на его лице.

Его гнев исчез, и теперь он думал только о Кларинде, неподвижно замершей в его руках, о нежности ее губ и, с изумленной горечью понимал, что не вы, звал в ней никаких ответных чувств, кроме ненависти.

Никогда ни одна женщина, которую он целовал, не отворачивалась от него с неприязнью, ни одна женщина за всю его жизнь не отвергала страстного призыва его губ.

И сейчас ему было тяжело осознавать то позорное положение, в которое он своим неукротимым порывом поставил себя сам.

Он не хотел оскорблять Кларинду и никогда не собирался применять к ней силу, даже в моменты дикой ярости. Но она чертовски разозлила его своим поведением, и это все произошло на глазах у Ромины, которая, со своим острым язычком и недалеким умом, из возникшей ситуации раздует большую историю.