– Лейтенант Городовой, – представился Богдан. И строго посмотрел на вора: – В чем проблема, гражданин?

– Никаких проблем, лейтенант, – густым рокочущим голосом отозвался Рычаг.

Теперь он знал, кто перед ним, поэтому глаза его стали холодными. И взгляд налился свинцом, который застывал по мере охлаждения. А холода все больше, потому металл затяжелел и затвердел почти мгновенно.

– Все хорошо, товарищ лейтенант, – кивнула Елена Владимировна. И взглядом показала наверх. – Вот про соседку нашу спрашивают. Пропала куда-то. Вы к ней ходили, может, что-то знаете?

– Ты к ней ходил? – пыхнул злой стужей Рычаг. – Когда ты к ней ходил, лейтенант? Зачем?

Не должна была Елена Владимировна говорить об этом, но неуловимый воробей уже вылетел.

Взгляд у Рычага суровый, плотный, с высокой силой давления, и Богдану пришлось внутренне поднажаться, чтобы выдержать его. Может, он и начинающий опер, но за плечами у него нелегкая жизнь, много чего повидал на своем веку.

Отец был потомственным милиционером, служил в уголовном розыске, но погиб, кода Богдану было шесть лет. Мать с горя спилась, жить стало не на что, и в конце концов улица стала для него домом родным. В таких условиях он просто не мог не связаться с плохой компанией. В десять лет Богдан мог отборно материться, сплевывая через каждое слово, в одиннадцать впервые влез в чужую квартиру через форточку, в двенадцать его взяли за кражу, но до интерната для трудных подростков тогда дело не дошло. В тринадцать лет его снова задержали. На этот раз шансов увернуться от наказания, казалось, не было, но неожиданно в поле зрения появился майор Кольцов, начальник уголовного розыска из соседнего района. Он взял Богдана на воспитание, потому что хорошо знал его отца. Взял и воспитал, хотя далось ему это ох как нелегко. Богдан по гроб жизни ему обязан, потому что дядя Гриша сделал из него человека…

Он хлебнул лиха в детстве, и юность у него не была легкой, потому что дядя Гриша спуску ему не давал, армия добавила твердости в характер, четыре года в школе милиции тоже не фунт изюму. А сейчас он еще и уполномоченный уголовного розыска, представитель власти, и это весомый камень в фундамент его крепости. В общем, не так уж он и прост, чтобы дрейфить перед законным вором.

– Спокойно, гражданин, – с невозмутимостью матерого опера сказал Богдан. – Давайте разбираться.

Голос у него такой же густой, как у Рычага, зычный, с легкой хрипотцой. Ему не нужно было напрягаться, чтобы выдать безнадрывно-громкий звук.

Внешность у него не атлетическая, но рост выше среднего, плечи совсем не узкие. И держался он с не меньшим достоинством, чем Рычаг. И, что самое главное, он самому себе не казался карликом по сравнению с этим рослым человеком.

– Что случилось? И о ком разговор? – спросил Богдан.

– О моей женщине разговор. Ты ее знаешь, лейтенант? – Вор сверлил его подозрительным взглядом.

– Как ее зовут?

– Нина. Нина Леднева. Из пятой квартиры.

– Знаю такую. Вчера мы опрашивали свидетелей, были у нее.

– Да, кто-то вещи моего мужа похитил, – все так же некстати встряла в разговор Елена Владимировна. – Товарищ лейтенант их искал…

– Какие вещи?

Рычаг спросил у Богдана, а ответила ему женщина:

– Брюки, рубашка. С балкона украли…

– Кто?

– Да нет, не украли. Ветром сдуло. Мы всю ночь искали, вот нашли. Под кустом валялись, у гаражей, – Богдан протянул пакет Елене Владимировне. – Вот, пожалуйста, ваша пропажа. Заявление подавать необязательно.