После прощания с Андре я выхожу из комнаты, чтобы попросить Амелию прислать ему одну из новых саб. Из-за того, что мой мир сместился с оси, он не должен страдать и уходить из клуба неудовлетворенным. Прикрываю за собой дверь и иду по коридору, но через две двери резко останавливаюсь, рискуя из-за высокой шпильки подвернуть себе ногу. Дверь в комнату, где обычно бывает Келлан со своей сабой, приоткрыта. Не могу удержаться от соблазна, и заглядываю внутрь. Сердце срывается в галоп, а воздух застревает где-то на полпути к легким. Что я испытываю в этот момент? Душераздирающую ревность. И почему-то боль. Такую сильную, что она не дает рассуждать здраво и делать правильные выводы. Я смотрю на то, как сабу Келлана он и другой Дом берут с двух сторон, а она даже не может крикнуть, потому что ее рот наполнен членом, который меньше часа назад был во мне. Желчь поднимается по пищеводу и оставляет в горле горечь, которая не сравнится с тем, что происходит в моей грудной клетке. Я не смогла, а он смог. Ему наплевать, мне – нет. Немного несправедливо, по-моему.

Первым порывом хочется вернуться к Андре и отомстить. Но кому и за что? Келлан ничего не обещал мне. Он лишь сказал, что хочет меня, как и половина мужчин этого клуба. Ничего нового. Ему наскучила старая игрушка, а новая такая интересная и тяжело поддается дрессировке, отчего становится еще интереснее. Есть у нас, женщин, склонность к преувеличению, и мы ею беспорядочно пользуемся, приукрашивая в голове факты и события. Нам хочется, чтобы все было так, как нарисовала наша фантазия, а потом жизнь обрушивает на нас ушат холодной воды, заставляя вспомнить о том, что на деле все гораздо прозаичнее. И вот по этой причине я теперь стою и знакомлюсь с суровой реальностью, не дающей мне дышать.

Смотрю, как член Келлана исчезает во рту сабмиссив, и сама давлюсь слюной. Меня это не заводит, больше раздражает, но я не могу не восхищаться совершенством его тела, им самим. Медленно перевожу взгляд на сильные руки, которые удерживают голову девушки и держат ее волосы. Обвожу обнаженный торс с крепкими мышцами, широкую шею с выступающими венами, и, наконец, дохожу до лица. Не знаю, что я ожидала увидеть, но уж точно не крепко сжатую челюсть и полное отсутствие эмоций. Судя по приглушенным стонам и громким хлопкам бедер второго мужчины о тело сабы, секс должен быть приятным. Она обвязана веревками и висит в воздухе на канатах. Это же должно приносить удовольствие? Ну хотя бы эстетическое. Но я видела удовольствие на лице Келлана, запомнила каждую морщинку на нем в момент удовлетворения. И это не оно. Его лицо, как камень, который не выражает ничего, кроме скуки. Когда надежда уже начинает мелко трепетать внутри меня, Келлан стискивает зубы и закрывает глаза, откидывает голову вверх и низко стонет. Внутри меня все обрывается. А вот это уже удовольствие, и я не могу его видеть на лице Келлана. Не в тот момент, когда каждую каплю его оргазма проглатывает другая женщина.

Хватаюсь за дверной косяк, но промахиваюсь, наваливаясь на дверь, и та с шумом распахивается, ударяясь о стену. Я замираю. Как и Келлан, который уже открыл глаза и смотрит прямо на меня с ужасом во взгляде. Второй Дом не останавливается, он без устали врывается в тело сабы, которая едва дышит от такого напора. Но их я вижу только краем глаза, потому что все мое внимание сосредоточено на Абрамсе. Почему это ощущается, как предательство? «Ну почему, если он ничего не обещал?!» – кричит рассудок.