– … а еще есть Эндрю и все остальное, – договорил я. – И, да, Ник, думаю, тебе придется не отсиживаться как раньше, а помогать изо всех сил. Потому что я один просто не могу разорваться.

– Ты забываешь то, что я все время тебе говорил, Руп, – сказал Стэн. – Занимайся делами по мере необходимости. Не обязательно наваливать на себя всю кучу разом. А то штаны треснут.

– Я сделаю все, что можно, чтобы вам помочь, – нашелся Ник. – Что угодно, я обещаю.

– Хорошо, ответил я. Это было так прекрасно: просто отдыхать. – Сразу, как выберемся из этой ужасной трубы, я тебя и загружу.

Мы еще подождали. Остановка действительно изменялась очень быстро. Как будто рост растений засняли на пленку и пустили с большой скоростью. Металлические ограждения превратились в ветви и разошлись в стороны, растягивая пластиковый навес. Стало гораздо темнее, и мы заметили множество новых, тоненьких полупрозрачных стебельков. Мы слышали, как они трещат на ветру. Остановка очень быстро стала походить на аллею странных деревьев с переплетенными наверху ветвями. Мои руки дрожали от нетерпения. Ник не знал, спрашивать ли меня, но за всех спросил Стэн:

– Что, можно выдвигаться?

Я включил фары и повернул ключ зажигания. Остановка внезапно зазеленела. То есть не только сверху, где был зеленый пластиковый навес, а вообще. Длинные зеленые пластиковые листья вдруг стали расти прямо из металла. И когда мы поехали, они громко зашелестели. Это было так изящно, что мне даже жаль было отдавать металлу приказание вернуться к своей прежней форме. Причем, мне на этот раз пришлось быть очень точным, чтобы и Мари не вернулась к прежнему состоянию.

– Чертовски жаль, – вздохнул Стэн. – Хотел бы я видеть лица местного населения, если бы они застукали свою автобусную остановку за подобными развлечениями.

– Теперь вы что будете делать? – нетерпеливо спросил Ник.

– Надо зайти в гостиницу, в мой номер. Нужно сначала поговорить с моим братом.

Я рванул к гостинице так быстро, как только позволяло одностороннее движение. Мой уже на ходу разваливающийся автомобиль протестующее лязгал и бренчал где-то в области переднего привода. Когда мы выехали на рыночную улицу, Ник сказал:

– За стойкой регистрации есть инвалидное кресло. Я пойду, прикачу его. Мы на секундочку остановились напротив главного входа, чтобы Ник зашел в гостиницу. Дверь, разумеется, была заперта, и мне пришлось чуточку убедить замок поддаться, но больше потом не открываться. Потом мы потащились на машине дальше, к автостоянке для служащих гостиницы и остановились рядом с псевдолендровером Билла. Я был ужасно рад увидеть его машину. Я нуждался в помощи своего брата и послал ему мысленный приказ – встретить нас у лифта, после чего приступил к уговорам еще одной запертой двери.

– Руп, ты нуждаешься в той части стиха, которая известна мне? – спросил Стэн.

– Пожалуйста, – сказал я, высовывая ногу из машины. Пришлось как следует толкнуть дверцу прежде, чем она открылась.

– Сейчас скажу, – и Стэн зачитал своим хриплым голосом:

Это имеет какой-то смысл для тебя? – Спросил он.

– Да, и очень большой, – ответил я. – Мой стих тоже об этом говорит. Думаю, стих Билла – это недостающее звено, которое все объясняет.

Говоря это, я открыл заднюю дверцу (очень помятую и продавленную внутрь), и тут подоспел Ник с инвалидным креслом. Мы соединенными усилиями извлекли Мари из машины и усадили в кресло. Видимо, мои чары все еще действовали на нее – она определенно стала гораздо больше весить. Но в кресле Мари выглядела все же очень маленькой и странной – с ее бледным лицом и невнятным бормотанием. Я приказал Нику идти впереди и следить, чтобы Мари не вывалилась, попрощался со Стэном, и осторожно повез Мари к гостинице.