– Если ты поняла тогда, что он любит тебя, – деликатно вернула ее к действительности Илайа Мэй, – почему ты не сказала ему, кто ты такая?

– Я поняла, что он любит меня, – ответила Вирджиния, – но только на свой лад. Он любил меня, как каждый мужчина может полюбить привлекательную женщину.

Затем она продолжила рассказывать – о «Сердце королевы» и всем прочем – и, наконец, подошла к последней ночи. Той ночи, когда юный, беззаботный и совершенно не похожий на себя прежнего герцог повел ее в комнату с купидонами и великолепной, украшенной резьбой кроватью.

В этот момент речь Вирджинии замедлилась, фраза оборвалась на полуслове. Илайа Мэй догадалась, что испытала Вирджиния в ту минуту, когда герцог предложил любить его как мужчину и потребовал от нее доказательств, что она любит его, не прося ничего взамен.

– Карета… ожидала, – пробормотала, запинаясь, Вирджиния, – но… я не могла… уехать.

– И все же ты уехала? – мягко спросила Илайа Мэй.

– Да, я… уехала. Я знала, что… почти рассвело. Слабый свет проникал сквозь занавеси, и я услышала, как пробуют голос птицы.

– Ты ничего не сказала ему?

– Он спал. Свечи погасли. В полумраке я увидела, каким молодым, счастливым и успокоенным он выглядит; таким я его прежде не видела. Я выскользнула из кровати, оделась и вышла из комнаты. Он… он не услышал, как я уехала.

– Как же ты могла оставить его?

– Я… должна была, – вздохнула Вирджиния. – Я должна была вернуться сюда и… ждать.

– Чего? Я не понимаю, – настаивала Илайа Мэй. – Ты его жена. Он любит тебя, а ты любишь его.

– Он не знает, что я его жена, – возразила Вирджиния. – И я не знаю… любит ли он меня так, как я люблю его.

– Что ты имеешь в виду? – потребовала ответа тетя.

Вирджиния встала и заходила беспокойно по комнате.

– С тех пор как я приехала в замок, мне не раз повторяли, что существует одна вещь, более важная, чем все остальное, – заговорила она. – Мисс Маршбанкс сразу заявила, и сам Себастьян подчеркивал это не раз. «Не должно быть никакого скандала». Таков итог всего кодекса поведения для этой семьи, для их слуг, для общества, в котором они живут: не должно быть никакого скандала. Они пожертвуют всем ради этого. Они будут испытывать муки, будут отказывать себе во всем, они, по-моему, готовы даже умереть, лишь бы семейная честь осталась незапятнанной, неопороченной. Стоя на террасе «Сердца королевы», Себастьян сказал: «В нашей семье никогда не было разводов».

– Я все же не понимаю, – посетовала Илайа Мэй.

– Но разве ты не видишь? – почти сурово спросила Вирджиния. – Он любит неизвестную, заурядную американку. Вопрос состоит в том, любит ли он ее настолько сильно, чтобы сделать своей женой?

– Так это значит, – произнесла потрясенная услышанным Илайа Мэй, – что ты хочешь заставить его просить развода, чтобы он мог жениться на тебе?

Вирджиния негромко вскрикнула и закрыла лицо руками.

– Как ты не можешь понять? Если бы я поехала к нему сейчас и сказала ему, кто я, я никогда не поверила бы, что его любовь так же велика, как моя. Я так и не узнала бы, не желает ли он все еще меня ради моих денег, а не ради меня самой! О, я знаю, что в данный момент он влюблен в хорошенькое личико. Когда он рядом, я чувствую, что мы с ним одно целое, что мы принадлежим друг другу навеки. И все же какая-то часть моего прагматичного разума не удовлетворена.