И они отправились на поиски Карты - заглядывая в каждую дырку, ощупывая каждый приметный камень, пролезая в самые невероятные трещины, осматривая все казематы и пещеры. Но ничего. Даже самый чувствительный из всех - Мишка - и тот не мог ощутить хоть какую-то зацепку.

В конце концов, устав от кропотливых блужданий, они встали на самом краю скального обрыва.

- Значит не здесь? - то ли спросила, то ли утвердила Оля.

- Ой, что это? - всмотрелась в сгущающуюся тьму Аня. - Смотрите!

Внизу долины отделявшей Чуфут-Кале от Успенского монастыря засветились несколько десятков маленьких огонечков.

- Не знаю, - заворожено ответил Мишка, наблюдая затем, как огонечки словно исполняли какие-то танцы, а потом медленно, по одной поднимались к небу.

- Может быть это... - начал было говорить, но не успел Лешка. Его вдруг сильно схватила за руку Оля.

- Меня кто-то тянет! - испуганно сказала она.

Ребята резко обернулись, но никого за Олей не было.

- Что за чертовщина! - пробормотал Лешка и вытащил свой меч, который ярким светом тут же рассек темноту необжитого астрала.

И они увидели высокую стройную женщину с закрытым чадрой лицом. Черные ее одежды были разорваны в нескольких местах, и в разрывах при каждом ее движении виднелось что-то белое. Она тянула черную веревку, привязанную к волосам Оли.

Она сначала отшатнулась от меча, а потом булькающе засмеявшись, продолжила тянуть.

- Эй, а ну прочь! - шагнул на встречу к ней Лешка. Меч заблистал ярким, белым пламенем, но это не остановило женщину. Ольга завизжала от страха и боли. Тогда командир четверки рубанул что было сил по натянувшейся, как струна, веревке. И ничего не произошло. Меч отпружинил и едва не ударил Лешку в лоб.

Но женщина остановилась и погрозила ему пальцем:

- Отдай мне мое! - зашипела она. И рукав ее одежды отпал и ребята поняли, что просвечивало сквозь прорехи - кости. Эта женщина была мертва.

- Джаныке-ханум? - прошипел ей в ответ Лешка и, подскочив, рванул чадру с ее лица. Дикое, улыбчивое лицо черепа обрамляли седые космы торчащих во все стороны волос.

- Отдай мне мое! - продолжала шипеть мертвечиха.

- А какого рожна она твоя-то? - крикнул Лешка и со всей силы ударил ее по торчащим сквозь саван ребрам. Но меч отскочил от костей, жалобно звеня.

- В жертву себя мне дала! Значит моя!

- Я в шутку, я больше не буду... - причитала Оля. С каждым витком веревки она все больше приближалась к рукам давно умершей дочери монгольского хана.

Но череп восставшей из мавзолея ведьмы безжалостно ухмылялся и она продолжала подтягивать девчонку к себе. Мишка заорал и бросился на призрака. Он пнул ее по ногам, ударил в череп, но та даже не пошевелилась. Лешка видя отчаяние друга тоже бросился в атаку яростно стуча мечом то по голове, то по рукам, то натянутой веревке.

Аня, тем временем, видя бесполезную удаль парней глубоко вздохнула сырой воздух астрала и вышла в реальный мир. Она смутно догадывалась, что, возможно, все это связано с той самой резинкой для волос.

А здесь, где живут нормальные люди уже стемнело, и только угли костра багрово освещали "уснувших" друзей. На их лицах отражалась та невидимая борьба, которую вели они в другом мире. Безнадежное отчаяние Мишки, беспощадная ярость Лешки и животный ужас Оли подстегнули Анюту. Дрожащими руками она перерывала свой рюкзак, пока не нашла, наконец-то, свой фонарик.

И, хотя батарейки были новые, густоту безлунной крымской ночи он разгонял слабо. Но в темноте она скорее угадала, чем увидела здание мавзолея, и понеслась к нему, что было сил, спотыкаясь и падая через шаг. Рядом с мавзолеем смутно белело полосками тканей жертвенное дерево: "Господи!" - взмолилась Аня. - "Ну какая, какая резинка ее?". И тут она услышала странные звуки у мавзолея. Она осторожно обошла здание и ее взору открылась странная картина.