Я покачала головой:

— Я не хочу продавать питомник, Штефан.

Улыбка Штефана исчезла так же внезапно, как и появилась.

— Олли, ты что, не расслышала меня?

— Отчего же. Работа здесь делает тебя несчастным. Ты чувствуешь, что способен на большее и хочешь ездить на шикарном автомобиле и носить дорогие шмотки. Это я поняла. Но сделай милость и постарайся понять, что сказала я. У нас скоро будет достаточно денег, чтобы не экономить на воде, и нам для этого не понадобятся даже миллионы Фрица.

— Я не стану вкладывать наши деньги в эту бестолковую торговлю, — с нажимом произнес Штефан. — Если за полгода нам удастся избавиться от этой обузы, то у нас будет шанс начать все сначала. И я не дам тебе загубить этот шанс.

— Понятно, — сказала я. Я стала холодна как лед.

— Олли, — произнес Штефан, тон его голоса снова смягчился, — если я получу хорошую работу — а это произойдет, — мы сможем подобрать себе великолепную квартиру в городе и начать жизнь, которой достойны. Мой отец уже задействовал свои старые связи. В его прежней фирме для меня есть совершенно изумительная работа. Может быть, мы даже на несколько лет поедем за границу. Мы вдвоем — этакая сказка. Обещаю тебе, что ты ни о чем не пожалеешь, если послушаешь меня.

— Понятно, — снова повторила я.

— Вот теперь я рад, — сказал Штефан. — Иди же, Олли, иди к папочке.

Я сделала шаг назад. Штефан вздохнул.

— Пожалуйста, только не злись больше. Я же уже извинился, или нет?

Один из нас, похоже, сошел с ума. Я была не особенно искушенной в таких делах, но никогда в жизни люди не возвращались так быстро к нормальным взаимоотношениям после измены одного из супругов. Или я ошибалась? Разбитая посуда, синяки под глазами и долгие часы у психотерапевта, чтобы после сотого или тысячного приема снова вернуться в нормальное состояние, а совсем не то, что изобразил тут Штефан.

— Мне надо работать, — сказала я и выскользнула из кабинета в торговый зал.

— Вы не имеете права меня уволить, — заявила Петра. — Иначе я натравлю на вас своего мужа.

— Не пугай, — ответила я. — Даже если он у тебя вышибала в диско-салоне или исполнительный пристав в кредитной конторе.

— Чепуха. Он адвокат.

— Ах нет? — сказала я. Жаль, а я-то думала, сюда прибежит какой-нибудь громила и накостыляет Штефану как следует. — А что скажет твой адвокат после того, как узнает, чем ты занималась со своим шефом на диване вот в этом кабинете?

— Он знает, как я ему дорога и что для него значу, — сказала Петра. — В конце концов, я мать его детей.

— Бедный муж. Однако все будет так, как сказано. Ты уволена.

— Это мы еще посмотрим.

Эвелин я нашла в оранжерее номер пять. Она обихаживала свой урожай.

— Мне показалось, ты собиралась что-то печь.

— Я все еще хочу. Ты уже видела кухню?

— Да! — Кухня стала выше всяких похвал. Просто мечта любой хозяйки в кремовых тонах. — Это самая лучшая кухня, которую я когда-нибудь видела.

— Да, я знаю, — довольно нескромно заметила Эвелин. — Господин Кабульке и я обсудили и продумали столько великолепных идей, что ни один человек при всем желании не в состоянии переработать. Как тебе понравились лампы?

— Потрясающе, — вставила я.

— Ты говоришь это без особенного энтузиазма, — сказала Эвелин, — Ах, мне жаль, ты, конечно, сейчас не в настроении обсуждать такие темы.