— Ну и дела, — протянул Тёма.

Инна Васильевна застонала и с трудом приоткрыла глаза.

— Мам? — испуганно позвал Семён.

— Где я? — прошептала она, приподнимаясь на локте.

Семен растерянно заерзал, Тане пришлось повторить придуманную историю.

— Обморок? — переспросила Инна Васильевна, касаясь тонкими пальцами лба. — Надо же. А голова-то как болит.

Дверь кабинета распахнулась, и внутрь вбежали сотрудники торгового центра во главе с встревоженной Тамарой Ильиничной. Она держала в руках аптечку.

— Посадите пострадавшую на диван! — распорядилась начальница. — Дети, подождите в коридоре. Нечего под ногами мешаться.

Пришлось подчиниться. И ждать, где велено. В гробовом молчании, мрачно поглядывая друг на друга. Все понимали: обсуждать случившееся рано. Следовало выяснить, здорова ли Инна Васильевна. Но вопреки тревогам в сердце Мики поселилась надежда. Эдуард Четвертый не случайно отправлял в Обыкновению фантазию, а не настоящих подданных. Наверняка, путь для них заказан. Да, фантазии тоже способны натворить немало бед. Вон одна единственная столько народа через картину увела. Однако живые колдуны куда опаснее. И с ними Мике точно не справиться.

Тамара Ильинична вышла в служебный коридор минут через пять.

— Всё в порядке, — она подбадривающе улыбнулась Семёну. — У мамы подскочило давление. Мы позвонили папе. Он приедет за вами через полчаса.

Семён вздохнул с показным облегчением, спрятав дрожащие руки за спину. Едва начальница ушла, вопросительно посмотрел на Мику.

— Мама точно в порядке?

— Да, — кивнула девочка. — Фантазия лопнула, и чары рассеялись.

Мика примолкла. Три пары глаз прожигали насквозь.

— Мне нужно многое вам объяснить, — пробормотала она, переминаясь с ноги на ногу. — Идем на улицу.

— Семён тоже? — с сомнением спросил Тёма.

— А что такого? — пожала плечами Таня. — Никто не поверит, если вздумает болтать. Особенно дружки.

Устроились на лавочке у входа в торговый центр. Семён не пожелал садиться. Встал напротив, не сводя с Мики пытливого взгляда.

— Почему ты сказала, что не Вика? — спросил Тёма.

— Потому что это правда. Я Мика — её сестра-близнец.

Девочка говорила и говорила. О колдовской стране Моревии, замках на скалах посреди моря, короле Эдуарде Маргулисе, картинах-парах Руди Флоренса. О заколдованном отце и сестре, которых много лет считала погибшими. Тёма слушал, почти не дыша, только повторял «Ну и дела!». Таня восторженно ахала и хваталась за порозовевшие от восторга щёки. Семён молчал. Но Мика заметила в глазах уважение, вместо привычного превосходства, и на душе потеплело.

Глава 20

Последняя картина Руди

— Не хочу участвовать в войне! Не буду!

Вика минут пятнадцать бегала туда-сюда по спальне, выплёскивая негодование. Ругала леди Деметру и короля Эдуарда Четвёртого. А заодно и их предков, которые объединили три страны в одну. Оставили бы всё, как было, никому бы в голову не пришло «отвоевывать» свое назад. Риа внимательно слушала, сидя на краешке широкой кровати. На бледном лице застыло выражение глубокого сочувствия.

— Не буду! — повторила Вика и топнула.

— И не надо, — поддержала белокурая подружка. — Бабушка не может тебя заставить. Тем более, на расстоянии. Ничего ей не пиши, и всё.

Вика сердито покосилась на запертую дверь, за которой скрылась леди Деметра.