Пенберти побледнел как полотно, но не произнес ни слова.

— Понимаете, — продолжал Уимзи, — если она окажется на скамье подсудимых, то всю жизнь потом будет под подозрением. Даже если присяжные поверят ей, — а ведь могут и не поверить, ведь зачастую присяжные непроходимо глупы, — люди станут думать, что «в этом что-то есть». Станут говорить: ей, дескать, чертовски повезло, что дешево отделалась. Для девушки это равносильно осуждению! А ведь ее могут и не оправдать! Мы-то с вами знаем, что Анна ни в чем не повинна, но вы же не хотите, чтобы девушку повесили, а, Пенберти?

Врач забарабанил пальцами по столу.

— Что вы от меня хотите? — вымолвил он наконец.

— Четко и ясно изложите на бумаге все, что произошло, — посоветовал Уимзи. — Облегчите жизнь другим людям. Докажите, что Анна Дорланд к убийству абсолютно непричастна.

— А потом?

— А потом делайте, что хотите. На вашем месте я знал бы, как поступить.

Подперев голову рукой, Пенберти посидел так некоторое время, разглядывая тома Диккенса, переплетенные в кожу и с золотым тиснением.

— Хорошо, — выговорил он наконец, — вы правы. Я должен был сделать это раньше. Но, черт побери, ведь вот невезение!..

— Если бы только Роберт Фентиман не оказался мошенником! Забавно, правда? Вот вам хваленая «идеальная справедливость»! Будь Роберт честным человеком, я получил бы свои полмиллиона, Анна Дорланд — очень даже недурного мужа, а мир, между прочим, обогатился бы на превосходную клинику. Но Роберт Фентиман принялся плутовать, и вот к чему это привело…

— Я вовсе не собирался вести себя так по-свински с девчонкой Дорланд. Если бы мы поженились, ей не на что было бы жаловаться. Хотя скрывать не буду: она меня порядком достала со своими телячьими нежностями. Я же говорю: помешана на сексе. Все они такие. Наоми Рашворт, к примеру. Вот поэтому я и сделал ей предложение. Мне нужно было обручиться хоть с кем-нибудь, а Наоми выскочила бы за первого встречного…

— Это было чертовски просто, понимаете… вот в чем все дело! Старик сам пришел и отдался мне в руки. На одном дыхании выпалил, что денежек мне не видать, а потом попросил лекарство. Мне всего-то и надо было положить яд в пару капсулок и велеть пациенту принять их в семь часов. Старикан их даже в футляр для очков спрятал, чтобы не позабыть. Никаких улик не осталось: ни клочка бумажки. А на следущий день я благополучно пополнил запас дигиталина. Я дам вам адрес аптекаря, если хотите. Просто? До смешного просто… сами же люди вкладывают нам в руки немалую власть…

— Я вовсе не хотел лезть во всю эту грязь… это так, самозащита. Я и сейчас нисколько не раскаиваюсь, что притравил старичка. Я бы распорядился деньгами куда успешнее, чем Роберт Фентиман. У него в голове мыслей отродясь не водилось, и местом своим он вполне доволен. Хотя теперь, кажется, он подает в отставку… Что до Анны, так пусть скажет мне спасибо. Я, как-никак, обеспечил ей изрядное состояние.

— Только сперва докажите ее непричастность к преступлению, — напомнил Уимзи.

— Правда ваша. Ну, ладно, я все напишу. Дайте мне полчаса.

— Без проблем, — заверил Уимзи.

Его светлость вышел из библиотеки и направился в курительную комнату. Полковник Марчбэнкс приветливо заулыбался ему.

— Я рад, что вы здесь, полковник. Ничего, если я присяду и поболтаю с вами минутку?

— Разумеется, мальчик мой! Домой я не спешу.