— Пуговичник?

— Пуговичник. Он несказанно разбогател — по сути дела, настолько, что смог оказать финансовую поддержку неким высокопоставленным лицам, от упоминания коих лучше воздержаться. И вот, со временем, принимая во внимание его великие заслуги перед нацией, — в списке награждений оговоренные несколько расплывчато, — он стал сэром Генри Дормером, баронетом. Его единственная дочка умерла, других детей не предвиделось, так что почему бы и не даровать ему титул, в награду за все его труды праведные?

— Экая вы язва, — заметил Уимзи. — Ни тебе почтения, ни доверчивого простодушия, ничего такого! А законники попадают на небеса?

— По этому вопросу я информацией не располагаю, — сухо отозвался мистер Мерблз. — Леди Дормер…

— А во всех прочих отношениях брак сложился удачно? — полюбопытствовал Уимзи.

— Брак, насколько я знаю, оказался на редкость счастливым, — отвечал адвокат, — обстоятельство в известном смысле досадное, поскольку решительно зачеркивало для нее возможность когда-либо воссоединиться с родственниками. Леди Дормер, — превосходная женщина, натура щедрая и великодушная, — то и дело предпринимала попытки примирения, но генерал держался с неизменной суровостью и отчужденностью. И сын его тоже, — отчасти из уважения к пожеланиям старика, но главным образом потому, сдается мне, что служил в индийском полку и большую часть времени проводил за границей. А вот Роберт Фентиман оказывал некоторое внимание почтенной старой леди, то и дело заходил с визитом, и все такое; одно время так же поступал и Джордж. Разумеется, генералу они ни словом об этом не обмолвились, иначе с ним бы истерика приключилась. А после войны Джордж со своей двоюродной бабушкой вроде бы раззнакомился — понятия не имею, почему.

— А я догадываюсь, — отозвался Уимзи. — Нет работы — нет и денег, знаете ли. Не хотел глаза мозолить. Что-нибудь в этом роде, э?

— Вероятно. А, может быть, они повздорили. Не знаю. Как бы то ни было, таковы факты. Надеюсь, я вас еще не утомил?

— Я держусь, — заверил Уимзи, — в предвкушении того момента, когда дело дойдет до денег. В глазах ваших, сэр, я различаю стальной юридический блеск, подсказывающий, что сенсация уже не за горами.

— Именно так, — подтвердил мистер Мерблз. — Вот и я и дошел… благодарю вас, пожалуй, да… еще один бокальчик придется в самый раз; хвала Провидению, я к подагре не склонен. Да. А! — вот мы и добрались до печального события, имевшего место одиннадцатого ноября сего года. Попрошу вас внимательно следить за ходом моих рассуждений.

— Всенепременно, — учтиво пообещал Уимзи.

— Леди Дормер, — продолжал мистер Мерблз, порывисто наклонившись вперед и акцентируя каждую фразу резкими тычками монокля в золотой оправе, зажатого между большим и указательным пальцем, — была уже в летах и давно прихварывала. Однако характер ее, живой и упрямый, остался тем же, что в девичестве; и пятого ноября ей вдруг взбрело в голову пойти полюбоваться на фейерверки в Хрустальном дворце или где-то еще, — может, на Хампстед-Хит или в «Уайт-Сити», - я позабыл, где именно, да это и не имеет значения. Важно другое: вечер выдался холодный и сырой. Леди Дормер, тем не менее, настояла на этой прогулке, повеселилась от души, точно дитя малое; ее продуло ночным воздухом, — что за неосторожность! — и результатом явилась серьезная простуда, что за два дня обернулась пневмонией. Десятого ноября она стремительно теряла силы; предполагалось, что бедняжка не доживет до утра.