Леву приходится еще раз прогнать услышанное сквозь свои извилины, чтобы увериться, что не ослышался.

«Какую свадьбу?» — пишет он.

— Мою, — отвечает ему Уна с улыбкой, в которой столько же печали, сколько и радости. — Я выхожу замуж за Уила.

74 • Ко/нн/ор

В тысяче миль оттуда, на другой больничной койке Коннор лежит без сна. Он не помнит, что это такое: «проснуться», просто знает, что не спит. И знает: что-то не так. Не то чтобы совсем неправильно, просто по-другому. Совершенно по-другому.

Кто-то наклоняется и внимательно всматривается в него. Это лицо Коннору знакомо. Стариковское. Морщинистое. Строгое. Идеальные зубы. Адмирал.

— Ты вовремя пришел в себя, — сообщает давний знакомец. — Я уже приготовился порвать хирургам задницы, за то что сшили из тебя овощ.

Его слова влетают Коннору в одно ухо, но из другого не вылетают, а застревают, запутавшись где-то посередине. Вроде бы все понятно, но только пока реплика звучит; стоит собеседнику умолкнуть — и смысл сказанного ускользает.

— Говорить можешь? — спрашивает Адмирал. — Или язык проглотил — плохо пришили? — И сам смеется над собственной мрачной шуткой.

Коннор пытается ответить, но у него во рту словно все не на своих привычных местах. Он знает, что это ерунда, такого просто не может быть, но от ощущения никуда не деться. «Где я?» — хочет спросить Коннор и не может подобрать слова. Он закрывает глаза, пытаясь нащупать нужное в своем мозгу, и лишь один образ проступает перед его внутренним взором — глобус в школьной библиотеке. Название компании-изготовителя, написано крупными черными буквами поперек Тихого океана. «Где я?» — хочет спросить Коннор, но вместо этого произносит:

— Рэнд? МакНэлли? Рэнд МакНэлли?

— Понятия не имею, о чем ты, — отвечает Адмирал.

— Рэнд МакНэлли!

Коннор закрывает рот и досадливо рычит сквозь зубы. Потом снова смежает веки, пытаясь понять, что с ним творится. На ум приходит еще один образ.

— Зоопарк, — говорит он. Животные в клетках. Так и его мысли и воспоминания. Никуда не делись, но будто заперты — каждое в своей клетке.

— Что за невнятица, парень!

— Невнятица, — повторяет он. Ну что же, он хотя бы в состоянии подражать.

Кажется, Адмирал немного встревожен его реакцией, и это беспокоит Коннора.

— Проклятье! — восклицает Адмирал и обращается к медсестре — еще пару секунд назад Коннор ее в палате не видел. — Врачей сюда, живо!

Входит доктор, за ним следующий. Коннор их не видит, только слышит. Но улавливает смысл их речей лишь частично. Что-то вроде: «значительный ущерб для мозга». И еще: «наниты восстанавливают внутренние связи». И слово «терпение», повторенное несколько раз. У него что теперь, мозг ущербный? — недоумевает Коннор.

Адмирал возвращается к койке. Кажется, он немного успокоился.

— Ну что же, по крайней мере, ты растешь как личность. В смысле, ко всем прочим твоим личностям прибавилась еще одна.

Коннор посылает собеседнику вопросительный взгляд. То есть, надеется, что вопросительный. Видимо, это ему удается, потому что Адмирал объясняет:

— Сначала ты был Беглецом из Акрона, потом, на Кладбище, тебя звали Роберт Элвис Маллард, а теперь ты Брайс Барлоу. — Он делает паузу, в явном намерении запутать Коннора, хотя тому путаница нужна сейчас меньше всего. — Это имя значилось на всех сорока шести контейнерах, в которых ты сюда прибыл. Брайса Барлоу мы приобрели на аукционе. А потом твой приятель Арджент сыграл, как заправский наперсточник — поменял этикетки местами.