Из памяти не уходила школьная техничка в сизом халате, и я не удержался от вопроса:

— Есть какая-нибудь униформа?

— К сожалению, не предусмотрена, — ответил директор, закрывая кабинет на ключ.

— И хорошо, — выдохнул я. — Очень не хотелось бы…

— Стоп! — перебил товарищ Арвеладзе.

Вернувшись в кабинет, он распахнул дверцу, зашуршал целлофаном, распаковывая тонкий спортивный свитер, белый в синюю клетку, с буквой «Д» на груди и спине.

— Я твой свитер порвал, Сашка, — сказал он чуть виновато. — Вот, возьми, переоденься. А то что ты, как с помойки? Ты же советский человек, а не какой-то там… э… несоветский!

— Спасибо! — Я с удовольствием сорвал с себя старый свитер, словно он виновен в делах предыдущего хозяина, скрутил и бросил в мусорное ведро, натянул подарок: он пришелся впору. И подумал о том, как важно приучить боевого бойца к дисциплине. Ну, переспал бы я тогда с Ириной Тимуровной, и что дальше? Не отделался бы от репутации приспособленца. Или взяла бы она меня под опеку и попыталась загнать под каблук. Я хорошо запомнил слова Кати, нынешней жены Саши Звягинцева: «У женщин если происходит интим — то это всегда по любви».

Валико направился к лестнице, говоря:

— Нулевой этаж и кабинеты там убирает Людка. Расписание тренировок и уборки в подсобке на втором этаже, увидишь. После каждой тренировки нужно проветрить помещение и провести влажную уборку.

Мы миновали просторный холл и повернули направо, где, согласно схеме, был спортзал и раздевалки. Как выяснилось, с одной стороны — женские, с другой — мужские. Директор толкнул двухстворчатую дверь, и голова закружилась от масштаба.

Разметка на полу была как волейбольная, так и баскетбольная. Прямо сейчас женская команда играла в волейбол. На втором этаже находились зрительские места, прожекторы.

— Тут у нас соревнования проводятся, — с гордостью объяснил Валериан Ираклиевич. — Весной наша команда по волейболу вышла в финал области! Игра проводилась у нас, так билетов не хватило!

— Здорово! — сказал я, наблюдая, как тренируются гимнасточки на брусьях, отделенных сеткой от основного зала.

Такой же спортзал, только, конечно, поменьше, с деревянным полом и без зрительских мест был в моей школе, но в волейбол там не играли никогда.

— Маты нужно тоже протереть и сложить друг на друга, — проинструктировал директор. — Понял?

— Так точно! — исполнил я исполнительность и понятливость, отчего товарищ Арвеладзе пришел в тщательно скрываемый восторг.

Ага, понятно, как себя с ним вести.

Мы вышли из зала, через холл переместились в левое крыло, где зал для бокса, который скорее был общим залом тренировок боевых искусств. Здесь тоже были раздевалки, подсобка, пустой малый зал, устланный матами.

— Здесь тренируются самбисты, вольники, боксеры и боевики, — прокомментировал Валериан Ираклиевич и добавил с каким-то отеческим сожалением: — Опять за собой не убрали, эх, поседею я с ними.

Услышав странное в этом контексте слово, я насторожился и спросил:

— Боевики?

— А, ты же неместный, — кивнул товарищ Арвеладзе. — Это те, кто боевым самбо занимается. Наши их еще ударниками называют, потому что в обычном самбо только борьба, без ударов.

— Понял, спасибо.

Значит, боевое самбо… Что ж, естественный наш ответ «ихнему» ММА. И ответ достойный. Интересно будет изучить и эту дисциплину, сравнить с бразильским джиу-джитсу.