Я поднялся, и он положил коврик мне под зад. Этот датчик регистрировал, когда очко жим-жим. То есть мышечное напряжение — мышцы непроизвольно сокращаются, когда человек лжет.

— Ничего не жмет, — ответил я, сел, поерзал.

Азаров-мейнкун пристегнул мои руки к стальному кольцу, ввинченному в массивную столешницу. Майор заявил безапелляционным тоном:

— Ложь — противоестественное состояние человека. Когда человек лжет, пусть каждый и делает это время от времени, он знает, что поступает плохо, и организм реагирует определенным образом: учащается дыхание, сердце бьется чаще… — Майор Быков говорил так, словно забивал гвозди в крышку моего гроба. — Разожми кулаки.

Я с трудом разогнул сведенные спазмом пальцы, и майор нацепил мне датчики на большой и указательный.

— Так что обмануть полиграф невозможно. Советую говорить только правду. Помни: сотрудничество со следствием облегчает вину.

«Вранье, — подумал я. — Обмануть можно кого угодно и что угодно, кроме себя и судьбы».

Может, в этом мире в общем доступе и нет информации, как обойти полиграф, но в моей реальности она была. К тому же, если бы детекторы лжи имели стопроцентную эффективность, то использовались бы более широко, и как основной способ получения информации.

— Кроме того, камера фиксирует малейшие изменения мимики. Когда человек лжет, мышцы лица реагируют определенным образом.

Да, обычный человек не обманет полиграф. Но лучший в мире лжец — запросто. Ощутив касание к разуму, я запретил себе думать о способностях.

— Я ни в чем не виноват, мне нечего скрывать, — ответил я.

— Это мы посмотрим, — проворчал Фарб, человек-вомбат.

— Отвечай кратко и честно, — все тем же голосом карающего божества продолжил майор, впился в меня глазами-буравчиками. — Сегодня декабрь?

— Да.

— Двадцать девятое?

— Да.

— Пятница?

— Да.

— Тебя зовут Александр Нерушимый?

— Да.

— Ты убил Джона Кеннеди?

— Нет, — я аж улыбнулся, хотя понимал, что он делает: задает пристрелочные вопросы, на которые ответы известны заранее, чтобы вычислить, как мой организм реагирует, когда я не лгу.

— Ты знаком с Шуйским Валентином Григорьевичем?

— Да.

— Вас связывали деловые отношения?

— Да.

— Ты был приставлен, чтобы следить за ним?

— Нет.

— Ты работаешь на разведку других стран?

— Нет.

Присутствие Фарба в моем разуме становилось все более явным. К чему эти вопросы? Они подозревают меня в шпионаже?

— Знаком ли ты с Вавиловым?

— Да.

— Состоишь ли ты в интимных отношением с Елизаветой, его внучкой?

Я ответил спустя секундное промедление:

— Мы любим друг друга.

— Выполнял ли ты поручения Вавилова?

К чему этот вопрос? Тоже пристрелочный, или…

— Нет. Мы встречались лишь два раза.

— Ты получил от него телефон марки «Енисей-22»?

— Да.

— Использовали ли вы для общения шифрованный канал?

— Нет.

— Ты знаешь других членов организации?

— Что?!.. Какой организации?

— Ты работаешь на иностранную разведку?

Ну вот, кажется, и приблизились к сути их претензий, третий раз вопрос звучит.

— Нет, — я встретился взглядом с Фарбом и отчеканил: — Я никогда не предавал и не предам свою Родину.