Блин, если бы этот прыжок увидел Бубка, его бы от зависти разорвало.

Что там? Закрыли, блин, обзор!

Горестно взвыли трибуны. Гол? Гол! — узнал я из слов комментатора. Мы сравняли! 1:1!

— А-а-а! Ма-ра-до-на! — заорал я, искренне желая, как остальные, сейчас качать Микроба.

Взгляд сам переместился на Жеку. Его лица было не видно, но, уверен, ему сейчас нерадостно.

Даже свисток на перерыв не разогнал столпотворение. Воздав почести Микробу, наши рванули пить — теперь довольные, взбудораженные. Погосян подбежал ко мне.

— Ты видел, как он сиганул? Федор, ты — ниндзя? Я тебя боюсь!

Поливая себя водой, Микроб ответил:

— Прав Саня, нужна растяжка.

— И желательно, чтобы ее вела симпатичная йогиня, — размечтался Левашов.

— Говорят, что раньше йог мог… — пропел Микроб.

— Да-а, — завистливо протянул Рябов и коснулся пальцами земли, а колени все равно согнул.

Димидко тоже оживился, кивал с кромки поля, показывал «класс». Он, оказывается, сам не верил, что мы справимся без Жеки и Игната!

— Народ, — гаркнул Матвеич. — Ну что, на штурм? Нужен гол!

Игроки разбежались по позициям, и вроде жара им уже нипочем — бурлящий в крови адреналин сделал свое дело.

Правда, штурм не вышел. Сперва «титаны» ринулись в атаку, но вскоре ростовчане взяли инициативу, и игра переместилась на нашу половину поля. Микроб только заберет мяч — а наши его теряют. А ростовчане поняли, где опасность, и на левый фланг не совались, пытались продавить правый, где стеной стоял Левашов. А вот Гребко стал сдавать, хватило его только минут на двадцать. Все чаще прорывы через центр, наших стали прижимать, обстреливать мои ворота издали.

Ну а я зачем на воротах?

Взял. Отбил. Отбил.

Больше глупых ошибок в обороне не было, но и ярких моментов в атаке — тоже. На Погосяне и Рябове висели, роняли их постоянно, а Микроб один играть не мог, хоть и носился электровеником.

И вот финальный свисток. Счет 1:1.

Могло быть лучше? Если бы я не затупил — да. Но и так неплохо: все-таки своими силами справился, и справляюсь не хуже звездных советских вратарей. Ставить себя выше них благодаря дару было несправедливо — разные весовые категории, и у простого человека, даже пусть трижды талантливого, против меня нет шансов.

В раздевалке Сан Саныч только и сказал:

— Спасибо, ребята.

И принялся жать всем руки, а Микроба обнял и похлопал по спине.

— Чую, будешь завтра во всех спортивных новостях.

В этот раз после игры все были бодрее. Так, глядишь, и акклиматизируемся, и на жаре начнем всех рвать, но нам нужно домой, и летим мы сегодня же. Двенадцатого августа у нас в Михайловске еще один матч с серьезным соперником — «Торпедо», а эти ребята отчаянно выгрызали себе путь в вышку, откуда год назад вылетели. И тренер у них толковый, и состав мощный. Надеюсь, это будет реванш.

Вот только Жека так и не вернулся, к тому же его вещей в раздевалке не было. Чутье подсказывало, что это не просто выпендреж из разряда «вы меня поищите, побегайте», он затаил обиду, и непонятно, вернется ли вообще в команду.

Я ошибся. Жека с Игнатом ждали нас в холле гостиницы. Вскочили оба, поджав хвосты. Димидко им кивнул и жестом пригласил к лестнице, тогда как мы все столпились возле лифта.

— Извини, Сан Саныч, — покаялся Жека. — Погорячился. Как бес в меня вселился…

Что он дальше говорил, я не услышал — лифт распахнул створки. Зато я успел считать, чего Жека сейчас хочет больше всего на свете: чтобы Димидко простил и не посадил на скамейку.