«Нефтчи», Баку — 23.03.2025, Михайловск.

«Черноморец», Одесса — 29.03.2025, Одесса.

С возвращением СССР в международный спорт льготные места в Высшей лиге потеряли актуальность, и остались сильнейшие. Помимо тех, с кем играем в марте, нас ждут матчи с донецким «Шахтером», московскими «Спартаком» и «Динамо», минским «Динамо», московским «Торпедо», рижской «Даугавой», ташкентским «Пахтакором», «Жальгирисом» из Вильнюса, ЦСКА и московским «Локомотивом».

Глава 17

Самый страшный враг

Безумно хотелось погулять по Тбилиси! Крым нас разбаловал теплом, приучил к хорошему, и, когда прилетели в Михайловск, через некоторое время снег надоел, захотелось к зеленым деревьям и пальмам, и чтобы трава круглый год.

Где-то читал, что наиболее благоприятно на человеческую психику влияет именно зеленый цвет. Видимо, это генетически прошито: деревья и трава, почки-листочки — это все прекрасно и безопасно. Синий и фиолетовый вгоняют в уныние, а от белого человек звереет.

Учитывая наши пожелания посмотреть Тбилиси, билеты были забронированы на утренний рейс из Москвы, чтобы на месте быть в двенадцать и погулять по городу. Жека, Игнат и Колесо там были, остальные же безумно хотели в Грузию. То есть грузинскую ССР.

Но где-то на полпути все отчетливей проступала мысль, что над нашими планами пролетела птица обломинго. Наш самолет скользил над серым ковром облаков, где даже просвета не было, а когда до приземления оставалось сорок минут, я заметил вспышки молний впереди, именно там, куда мы летели.

Сидящий рядом Клыков вцепился в подлокотники, зажмурился и позеленел. Грозовой фронт, особенно только формирующийся, опасен не только тем, что в самолет может попасть молния, а мощнейшими восходящими и нисходящими потоками, способными даже такую громаду подбросить на несколько сотен метров. Да и если долбанет по обшивке полукилограммовой ледяной градиной…

За иллюминатором полыхнуло.

— Мама, мама, что это? — прозвенел восторженный детский голосок. — Фотоаппарат?

Я поднялся и сказал своим:

— Мужики, лучше пристегнуться. Кто не сходил в туалет, терпите.

— Да иди ты нафиг! — воскликнул Колесо, пробираясь к выходу.

Я окинул взглядом команду. Пятая точка не то чтобы била тревогу, но если сейчас тряхнет, и мы головы разобьем или что сломаем…

— Саня, в самом деле, не нагнетай, — сказал Димидко, но послушался, пристегнулся.

— Береженого бог бережет. — Я сел и демонстративно пристегнулся.

Глядя на меня, толпящиеся в проходах пассажиры вернулись на места.

Сзади сидел Левашов, сунул лицо между сидений и ядовито прошептал:

— А Саня-то у нас, оказывается, панике…

И в этот момент самолет будто бы вздрогнул всем своим огромным телом. Пассажиры заорали. Левашов, припечатавшись головой к сиденью, выматерился. Колесо, направлявшийся к туалету, влетел грудью в сиденье и оседал, хватая воздух ртом.

Самолет продолжал мелко дрожать. Верещали женщины, кто-то начал потрошить кислородные маски. Расплакались дети.

В проходе появилась стюардесса, прижимающая ко лбу грелку со льдом.

— Товарищи! — воскликнула она, силясь перекричать пассажиров. — Сохраняйте спокойствие! Опасности для жизни нет. Просьба занять свои места и пристегнуться. Борт идет на снижение.

Защелкали ремни. Сквозь детский плач и шепот успокаивающих друг друга людей пробивалось басовитое бормотание:

— Господи Иисусе Христе, Боже наш, стихиям повелеваяй и вся горстию содержай, Егоже бездны трепещут и Емуже звезды присутствуют.