Выстоять против всей Европы у них не было ни одного, даже самого слабого шанса.

Может быть, место впадения Курдюма в Волгу совершенно не подходит для города и крепости — с этим я тоже спорить не буду. Главное — монгольский кошмар попугал, лишь на миг оскалился Веселым Роджером Средневековья: сверкнул оскалом черепа неведомого человека, побелевшим в ковыльной степи. И погас навсегда, без вариантов.

Глава 6

БЕЗ МОСКОВИИ

Был ты видом довольно противен,

Сердцем подл, но не в этом суть.

Исторически прогрессивен

Оказался твой жизненный путь.

Русские ученые, писатели, общественные деятели потратили немало слюны и чернил, чтобы обосновать нехитрый тезис. Мол, русских, коренных европейцев, совратили злые азиаты-татары. Это татары научили самих русских рабству, затворничеству женщин, холопству, жестокости, внедрили в русское общество идею «вековой дремотной Азии», опочившей на московских куполах… одним словом, сделали русских хотя бы частично азиатами.

Теперь же цель русских — преодолеть татарское наследие и опять сделаться европейцами. Ярче всего эта нехитрая идейка проводится, пожалуй, в прекрасных стихах графа Алексея Константиновича Толстого.

Нехитрая, слишком нехитрая идейка — но потенциал ее велик. Если мы европейцы, лишь временно оторванные от истинного Отечества, то и «возвращение в Европу» — закономерно и оправданно, даже решительно необходимо. И меры, принимаемые Петром I и его последователями, — правильные, нормальные меры: нечего здесь отпускать бороды, носить сарафаны, блюсти посты, слушать колокольный звон, цепляться за традиции и вообще оставаться русскими.

Идейка становилась оправданием почти всего, что выделывал со страной «дракон московский», Петр I, напрасно прозванный Великим.

Идейка позволяла и самому народу, без отечески мудрых решений своих царей, постепенно «склоняться» к Европе. Никакая культура не любит новшеств — мы об этом уже говорили. А вот вспоминать культура «любит». Стоит убедить людей, что новшество — вовсе не новшество, а «хорошо забытое старое», что так жили предки, — и новшество тут же превращается в нечто почтенное и очень даже желанное. Так было с идеей европейского Возрождения, когда появившиеся новшества, огромный по масштабу сдвиг в культуре объяснялись просто: возвращением к Греции и Риму.

Так вот и здесь: идейка исконного русского европеиства, порушенного злыми татарами, обеспечивала процесс русской модернизации.

Но есть по крайней мере один значительный и яркий пример того, как еще до монголов появилось то, что позже приписывалось «повреждению нравов» из-за татарского ига.

Политические традиции Северо-Востока начал формировать еще Андрей Боголюбский, внук Владимира Мономаха и родной брат прадеда Александра Невского. Он первым на Руси осуществил голубую мечту многих и многих князей:

— выехал в город, где можно править без веча;

— установил режим личной власти, без опоры на бояр и на Церковь, и даже Церковь попытался подчинить себе.

Чтобы стать «самовластцем всей Суздальской земли», ввести режим жесткого единодержавия, отказаться от всего роднящего Русь и Европу, Андрею Боголюбскому не понадобились никакие монголы.

Мечта править самовластно была у многих, но осуществилась в Северо-Восточной Руси, и были на то важные причины.

Ростов Великий, Ростов с выразительным названием Залесский, — единственный по-настоящему старый, упоминаемый в летописях под 862 годом город Северо-Востока.