Вот почему за власть, за высокие посты, которые в условиях брежневского застоя давали возможность получать не только жизненные блага, но быть еще и неподсудным, повсюду шла ожесточенная борьба, — в ход шли любые средства — от очернительских анонимок, до шантажа и физического устранения деловых конкурентов и политических противников. Так могли поступить невзирая на лица. Ходили слухи, что неугодного партийного лидера Белоруссии убрали, устроив — якобы случайную автокатастрофу.

Ожесточенная борьба за власть продолжалась и в научно-исследовательском институте Артёма Наумова. Кроме вновь назначенного начальником Цветко и его заместителя Гальчука, другие заместители, секретарь парторганизации и большинство начальников отделов были отставными военными. «Гражданский» начальник этих людей не устраивал. При нем их положение было непрочным, так как из-за слабого знания специфики Аэрофлота они определенно могли ожидать замены более компетентными специалистами. Кроме того, военным необходим был «запасной аэродром», ибо в родственном институте ВВС постоянно шло увольнение руководящего состава по возрасту.

О том, что положение совсем непростое, Артём узнал от самого начальника института. Рабочий день уже закончился, и он собирался домой, когда Цветко вызвал его по селектору. У него в кабинете сидел Гальчук.

— Присаживайся! — кивнул Цветко. — У нас будет серьезный разговор. Начинай ты, Борис! — сказал он заместителю.

— Нам нужна твоя помощь, Артём, — доверительным тоном обратился к нему Гальчук. — Наша «военная партия» атакует Ивана Фомича по всему фронту. Надеются спихнуть. Завалили министерство протестами и жалобами. Даже в ЦК пишут анонимки. В чем только не обвиняют, — его голос прервался от возмущения. — Даже аморалку шьют из-за того, что второй раз женился.

— Наверное хотят, чтобы генерала какого-нибудь поставили, — понимающе улыбнулся Артём. — А в чем нужна моя помощь? Если надо разоблачить клевету о работе Ивана Фомича, думаю, что смогу.

— Нет, этого не требуется. Подлецы не понимают, что начальников ведущих институтов так просто не назначают и так сразу не снимают,— остановил его Цветко. — Сейчас их сигналам дадут должную оценку, хотя и не выбросят, — он мрачно усмехнулся, — на всякий случай. Но на первых порах поддержка мне обеспечена.

— Ивану Фомичу дадут время, чтобы справился с обстановкой в институте, — пояснил Гальчук. — Так что год, в крайнем случае — полгода, у нас есть на то, чтобы, как говорится, пошерстить эту публику и поставить на ключевые посты людей компетентных и порядочных.

— Я объявлю конкурс на замещение всех научных должностей и избавлюсь от этой шайки на законном основании, — с многозначительной усмешкой сказал бывший партизанский разведчик. — Культурно и без всякого шума.

— В моем отделе только два старших научных сотрудника из отставников, и оба — хорошие специалисты. Разве стоит гнать всех без разбора? — усомнился Артём, однако счел нужным заверить: — Но само собой, как член ученого совета я проголосую против ставленников бывшего начальника, они только мешают нам работать.

— Тут простой поддержки мало. От тебя требуется более эффективная помощь, — объяснил Гальчук. — В отделении ремонта начальники всех отделов — отставники, и возглавляет его бывший полковник. Оттуда, в основном, и исходят все кляузы, хотя направляет их секретарь парткома.

— Уж не предлагаете ли вы мне возглавить парторганизацию? — стараясь снять напряжение, пошутил Артём. — Вряд ли такое поймут наши сотрудники.

— Зато они поймут, если ты возглавишь отделение ремонта авиатехники, — отрезал Гальчук. — У тебя большой авторитет в нашем коллективе, тебя хорошо знают в министерстве и на ремзаводах, и ты вот-вот станешь доктором наук!

— Так дайте же сначала мне им стать! — взмолился Артём.