Я стоял сам, как к смерти приговоренный.

- Извините меня,- промолвила она наконец несколько раз, почти со злобой, утирая один глаз за другим.-Это сейчас пройдет. Я к вам пришла...Она еще всхлипывала, но уже без слез.- Я пришла... Вы ведь знаете, Александр Давыдыч уехал?

Одним этим вопросом Сусанна во всем призналась и при этом так на меня взглянула, точно желала сказать: "Ведь ты поймешь, ты пощадишь, не правда ли?" Несчастная! Стало быть, ей уже не оставалось другого исхода!

Я не знал, что ей ответить...

- Он уехал, он уехал... он поверил!-говорила между тем Сусанна.-Он не захотел даже спросить меня; он подумал, что я не скажу ему всей правды; он мог это подумать обо мне! Как будто я когда-нибудь его обманывала!

Она закусила нижнюю губу и, слегка нагнувшись, начала царапать ногтем ледяные узоры, наросшие на стекле. Я поспешно вышел в другую комнату и, услав моего слугу, немедленно вернулся и зажег другую свечку. Я хорошенько не знал, зачем я все это делал... очень уж я был смущен.

Сусанна по-прежнему сидела на подоконнике, и я тут только заметил, как легко она была одета: серое платьице с белыми пуговицами и широкий кожаный пояс, вот и все. Я приблизился к ней, но она не обратила на меня внимания.

- Он поверил... он поверил,- шептала она, тихонько покачиваясь из стороны в сторону.-Он не поколебался, он нанес этот последний... последний удар! -Она вдруг повернулась ко мне.- Вы знаете его адрес?

- Да, Сусанна Ивановна... я узнал от его людей... у него в доме. Он мне сам ничего не сказал о своем намерении, я его два дня не видал, пошел осведомиться, а он уже уехал из Москвы.

- Вы знаете его адрес? - повторила она.- Ну, так напишите ему, что он убил меня. Вы хороший человек, я знаю. С вами он не

говорил обо мне, наверное, а со мной он говорил о вас. Напишите... ах, напишите ему, чтоб он поскорее вернулся, если он хочет еще застать меня в живых!.. Да нет! Он меня уже не застанет.

Голос Сусанны утихал с каждым словом, и вся она утихала. Но мне это спокойствие казалось еще страшнее, чем те недавние рыдания.

- Он поверил ему...-сказала она еще раз и оперлась подбородком на сложенные руки.

Внезапный порыв ветра с резким свистом и стуком снега ударил в окно, холодная струя пробежала по комнате... Пламя свечей пошатнулось... Сусанна вздрогнула.

Я снова попросил ее сесть на диван.

- Нет, нет, оставьте,- отвечала она,- мне здесь хорошо. Пожалуйста.Она прижалась к промерзлому стеклу, точно она нашла себе гнездышко в углублении окна.- Пожалуйста.

- Но вы дрожите, вы озябли,- воскликнул я.- Посмотрите, ваши ботинки промокли.

-Оставьте... пожалуйста...-прошептала она и закрыла глаза.

Страх нашел на меня.

- Сусанна Ивановна! - чуть не вскрикнул я,- придите в себя, прошу вас! Что с вами? К чему такое отчаяние! Вы увидите, все разъяснится, какое-нибудь недоразумение... неожиданный случай... Вы увидите, он скоро возвратится. Я ему дам знать, я сегодня же ему напишу... Но я не повторю ему ваших слов... Как можно!

- Он меня не застанет,- промолвила Сусанна все тем же тихим голосом.Неужели бы я пришла сюда, к вам, к незнакомому человеку, если бы не знала, что не останусь жива? Ах, все мое последнее унесено безвозвратно! Вот мне и не хотелось умереть так, в одиночку, в молчанку, не сказав никому: "Я все потеряла... и я умираю... Посмотрите!"

Она снова ушла в свое холодное гнездышко... Не забуду я вовек этой головы, этих неподвижных глаз с их глубоким и погасшим взором, этих темных рассыпанных волос на бледном стекле окна, самого этого серенького тесного платья, под каждой складкой которого еще билась такая молодая, горячая жизнь!

Я невольно всплеснул руками.

- Вам... вам умереть, Сусанна Ивановна! Вам только жить... Вам жить должно!

Она посмотрела на меня.