Может, даже покруче той курицы Островой.

31

Здание полиции в знакомом поселке сверкало чисто вымытыми окнами. «К Пасхе готовятся, что ли?» Двор перед двухэтажным зданием был также прибран, газон зеленел свежей изумрудной травкой, кусты были ровно подстрижены, бордюры покрашены в белый цвет.

Боб вытер ноги о железную решетку, прежде чем подняться на ступени крыльца.

Войдя в кабинет Гайдая, он осмотрелся. Здесь ничего не изменилось. Разве что сам хозяин слегка раздался вширь в области живота, и на его висках прибавилось седины.

Гайдай поднялся ему навстречу и тепло пожал руку. «Да, в последний раз их встреча здесь была не столь радушной». У Боба перед глазами ярко всплыла картинка их с Гайдаем разборки. Все представлялось настолько четко, будто произошло минуту назад.

— Я позвонил кое-кому в Киев. Коллегам. Тебя помнят, Шульга. И не с лучшей стороны.

Боб начал закипать:

— Мы уже перешли на «ты»?

Гайдай нацелил на Боба указательный палец:

— Я перешел. С такими умниками я всегда на «ты». Мне здесь убийства не нужны. И копать нечего. Причины смерти естественные. Вскрытие показало. Остальное — твои домыслы.

— Могли бы заодно навести справки и об Артеме Харе. Отпечатки по базе пробить — проще простого. Вы же этого не потрудились сделать.

— Что и как мне делать, я сам знаю. Думаешь, зря меня шерифом прозвали? Здесь я отвечаю за закон и порядок. Потому у меня пьянка в здешнем ресторане — самое серьезное преступление. И пока тебя сюда не занесло, все было в порядке.

— Что ж, спасибо за этот разговор. Теперь я понял, позвали меня не зря.

— Как позвали, так и отзовут. С Лидой у меня еще разговор будет. А соседа твоего с хвостом уже завтра здесь не будет.

— Фотограф — гость хозяина отеля.

— А мне плевать. Тебе тоже советую меня не провоцировать, умник.

— У вас слово «умник» не оценка, а приговор.

— Я все сказал. Повторять не буду.

Гайдай, не прощаясь, вышел.

От подозрительной враждебности они прошли долгий путь к скупой мужской дружбе. И хотя редко виделись, взаимное уважение и уверенность в том, что каждый из них придет на помощь другому по первому зову, радовали обоих.

В кабинете работал телевизор — Гайдай слушал последние новости, но, когда вошел Боб, он убавил звук, положив пульт рядом с собой. Боб проследил за его рукой и заметил раскрытую папку с делом о наезде на Чайковскую. Это сразу же стало ясно при беглом взгляде на фотографии, веером разложенные поверх бумаг.

Снимки с места происшествия были в точности такие же, как Боб и предполагал, едва он услышал о происшествии от Тамары. Гайдай ткнул толстым пальцем в первое фото:

— Жалко тетку. Я ведь ее хорошо знал.

Боб вспомнил, как Чайковская прихорашивалась под взглядом Ильича в этом же кабинете зимой.

— Говорят, был шанс спасти, — голос Гайдая дрогнул, — если бы этот подонок не сбежал с места. Отвез в больницу или хотя бы позвонил, сообщил — могли откачать. К травмам добавилось переохлаждение. Той ночью подморозило.

Боб тяжело вздохнул, вспоминая случайную встречу с погибшей на кладбище под дождем, когда за ней брела бродячая дворняга, а следом за собакой скакала на прямых ногах ворона. Ни дать ни взять, мифическая плакальщица Банши, предрекающая смерть. Как оказалось, свою собственную.

Боб не позволил себе отвлекаться на эмоции и сухо перешел к делу:

— Чего уж теперь? Как говорится — история не имеет сослагательного наклонения, да и жизнь, в целом, тоже. Так что «если бы» — не работает.