— Я уже говорил, ты истинная внучка Камиллы. Поверь, Сабрина, ни один мужчина, узнавший ее, не мог бы добровольно расстаться с этой необыкновенной женщиной. Когда я увидел Камиллу во всем блеске, стал ее верным рабом. На всю жизнь.

Филип не задумываясь пожал его ладонь:

— Рад снова видеть вас, Риббл.

— Спасибо, милорд. О Господи, все это ужасно странно, но в то же время прекрасно, не поймите меня неправильно. Вот счастье-то! Ее сиятельство будет в восторге! Но вы приехали так быстро! Спешили? Заходите, милорд. Позвольте взять ваши пальто и перчатки. Да, сегодня поистине великий день.

— Вы правы. Ее сиятельство наверняка удивится моему появлению.

Филип ступил в холл и, услышав шелест шелка, оглянулся. Но это оказалась Элизабет. Она молча приближалась к нему.

— Значит, вы все-таки явились.

Филип с усмешкой поклонился:

— Разумеется. Надеюсь, вы приветили мою жену?

Сейчас он узнает, что наговорила Сабрина своей проклятой сестрице. Филип ждал, спокойный, сдержанный, вопросительно подняв брови.

— Она прибыла только вчера вечером, милорд, и немедленно поднялась к деду. Я почти ее не видела. По-моему, она и ночь провела в его покоях.

— Что неудивительно, не так ли, Элизабет?

— Не понимаю, о чем вы, милорд.

— Неужели? Но прелестная юная девушка, видимо, опасается стать жертвой злодеев, скрывающихся в закоулках дома. Что, если один из них попытается ворваться в ее спальню?

— Какая глупость! Здесь нет и не может быть никаких злодеев. К сожалению, должна заметить, что ваши аллегории довольно грубы.

— Какие же это аллегории? Чистая правда!

Элизабет оцепенела. Но Филип небрежно махнул рукой.

— Хорошо, не стану больше вам докучать. Надеюсь, здоровье графа улучшается?

Элизабет взяла себя в руки и даже сумела равнодушно пожать плечами:

— Разумеется. Все день и ночь молятся о его выздоровлении. Думаю, он переживет нас. Возможно, я и стану графиней Монмут, но не раньше, чем превращусь в древнюю старуху. Думаю, приезд любимицы вселит в графа новые силы.

— Да, вы правы, присутствие Сабрины словно вливает в окружающих эликсир бодрости и жизнелюбия. Где она, Элизабет?

— С графом, полагаю. Как я уже сказала, она не выходила из его покоев.

— Буду счастлив проводить его сиятельство к графу, миледи, — вставил Риббл.

Элизабет изобразила улыбку.

— Надеюсь увидеться с вами позже, — бросил Филип и последовал за Рибблом по широкой лестнице. — Кстати, мне приятно будет встретиться и с вашим драгоценнейшим муженьком. Он, по-видимому, процветает?

— Как всегда.

Неужели он различил в голосе Элизабет нотки горечи?

— Жаль, — искренне вырвалось у Филипа. — Но это неудивительно. Такие, как он, неуязвимы.

У входа в покои графа Филип дружески улыбнулся дворецкому, отпуская его, и постучал в дверь.

— Милорд! — приветствовал его камердинер.

— Добрый день, Джесперсон! Как поживает граф?

— Весел и бодр с той минуты, как увидел леди Сабрину. Он и вам будет рад, я в этом уверен.

Филип не разделял убежденности Джесперсона, но не стал возражать. Интересно, поведала ли Сабрина деду о своей семейной жизни?

Направляясь в гостиную, Филип тихо спросил лакея:

— Надеюсь, вам не препятствовали ухаживать за графом?

— Что вы, милорд, никто, особенно после того как вы и маркиз побеседовали с мистером Тревором.