«Что он ещё там разлил?» — мелькнула мысль. — «Неужто, вино откуда-то взял? Цвет-то красноватый!»

Но присев на корточки и унюхав совсем не винный запах, обалдевший от ужаса парень, рванулся в сторону. Хватаясь руками за траву, он выскочил из ямы.

Щелк!

Словно хворостиной щелкнули по орешнику! Левое плечо будто шилом раскаленным проткнули. Бегун изогнулся дугой, пытаясь достать рукой до раны, но не удержался и скатился обратно.

Простонав что-то в рацию и не дождавшись ответа, он принялся снова выкарабкиваться из ямы, бросив на дно бесполезный обрез.

В-з-з-ж!

Брызнула осколками кости простреленная голова, и человек, судорожно хватаясь руками за воздух, сполз назад.

По всему расположению стрелков спорадически вспыхивали отдельные перестрелки. Народ лихорадочно опустошал магазины своего оружия, расстреливая каждую подозрительную тень. Нередко, в пылу боя они стреляли и в сторону своих соседей. И очень часто выпущенные наугад пули находили свою жертву. А невидимый стрелок, засевший в лесу изредка вносил свою лепту в общий хаос, подстреливая то одного, то другого. Наконец, даже до самых упертых начало понемногу доходить, что самое лучшее, что можно придумать в данной ситуации, — это отойти в сторону и освободить дорогу человеку, идущему из леса. Поддерживая друг друга и волоча за собою раненых, они оттянулись на фланги. Ощетинившись стволами, попрятались по различным ямкам, приготовившись подороже продать свою жизнь. Но покупателей на это в данный момент не нашлось. Еле заметная темная фигура проскользнула мимо лежащих на земле людей и бесшумно растворилась в лесу.

Прошло около часа. Ни одного выстрела не прозвучало со стороны леса. Не шевельнулась ни одна веточка, и никакой подозрительный звук не нарушил лесную тишину.

— Ушел? — повернулась к своему соседу светловолосая девица.

— Да, вроде бы. Во всяком случае, я не слышу ничего.

— Валить надо отсюда, — вмешался в разговор третий, коренастый парень с револьвером в руках. — Я не знаю, кто это такой был, но если следом за ним идет хотя бы еще один такой же деятель, то пусть Учитель ловит его сам. Сколько раз мы стреляли по этому типу?

— Я почти все патроны расстреляла, пять штук только и осталось, — покачала револьверным стволом девушка.

— И как?

— Каком кверху! Чего спрашиваешь, сам не видел?!

— Да я как-то не особо сомневался в результате.

— А сам-то? Можно подумать, ни разу не выстрелил? Что ж ты у нас — такой храбрый да меткий — а так опростоволосился? Как на тренировках по мишени лупить, так ты первый. А в реальности?

— Да уж получше некоторых!

— Да? Я что-то не вижу тут тел поверженных врагов. Может, покажешь?

— Не только показать, я и указать могу.

— Это на что же?

— А ты, голуба, забыла, с кем говоришь? Забыла свое место в коммуне?

— У меня еще склероз не наступил. И зрение в порядке. Я тоже могу кое-что интересное вспомнить на общем собрании. Кто-то у нас меткий да опытный очень даже ловко по кустикам прятался в то время, как все остальные воевали. Не напомнишь мне, кто это такой был?

— Смотри, я не только напомнить, но и припомнить могу.

— А я хоть, как ты говоришь, окривела, с такой дистанции и спьяну не промажу, — револьверный ствол в руках девушки недвусмысленно качнулся. — И все остальные меня поддержат, между прочим.

Коренастый дернулся было рукой к обрезу, и в ту же секунду щелкнул взводимый курок нагана.

— Э, хватит вам, — вмешался в разговор третий собеседник. — Успеете еще друг другу рога пообломать.